Троица. Будь больше самого себя - стр. 44
Теперь приглядитесь повнимательнее к тем самым мировым саммитам, посчитайте все эти взаимные обнимашки, и курс теоретической политологии можно будет смело прогулять – всё и так видно, на глаз.
Впрочем, понятно, что любой признак в природе варьирует. Соответственно:
• есть особи, которые от природы получают большее удовольствие, становясь объектом обнимашек,
• а кому-то это не так важно, не так приятно и не так этого хочется;
• плюс к этому, кто-то получает большое удовольствие от того, что он кого-то обнимает – так пальцы и чешутся у него кого-нибудь загрумить,
• а кто-то, наоборот, удовольствия от груминга соседа не получает и тяги соответствующей не испытывает.
Эти индивидуальные отличия обусловлены генетически: у кого-то подобного рода раздражители вызывают мощную гормональную реакцию, а у кого-то – относительно низкую.
В результате, одни приматы обладают большим количеством «социальной валюты» и большей потребностью в такой «валюте», а другие, наоборот, ведут образ жизни более изолированный – мало производят этой «ценности», и сами на меньшие её «суммы» рассчитывают.
Фридрих Ницше говорил, что человек – это единственное животное на земле, которое умеет смеяться. Звучит, согласитесь, очень поэтично. Но это заблуждение.
Смеются, что первым доказал этолог Джек Панкснип, многие виды млекопитающих. Причём от приматов – до крыс (впрочем, с последними Панкснипу пришлось повозиться: чтобы зафиксировать смех крысы, ему понадобились специальные высокочастотные приборы).
Какова же нейрофизиологическая природа смеха? Что это за странная реакция и зачем она понадобилась эволюции?
Все мы знаем, что смех возникает, например, когда нас щекочут. Но разве это не удивительно? Выдающийся нейробиолог Вилейанур Рамачандран предлагает над этим задуматься.
Почему мы испытываем щекотку, лишь когда нас касается другой человек? Мы же и сами постоянно дотрагиваемся до себя во всех возможных местах, но щекотки не чувствуем… Как так?!.
Дело в том, что наш мозг создал в себе «схему» нашего тела[14], и когда вы, например, прикасаетесь рукой к своим пяткам, он знает, что это вы – потому что и ваша пятка, и ваша рука принадлежат одной «схеме тела» (таким образом он вас и опознаёт).
Иными словами, до тех пор, пока вы находитесь в замкнутом контуре своей «схемы тела», мозг подавляет реакции щекотки. В противном случае, нам бы пришлось очень непросто: только представьте, сколько раз вы бы в ужасе просыпались среди ночи от того, что вас «кто-то» трогает?
Однако, когда нас касается другой человек, на которого наша «схема тела», понятное дело, не распространяется, мозг как бы говорит нам: «Эй, нас трогают!» И говорит он с нами чувством щекотки, а мы в ответ смеёмся, радуя тем самым субъекта, решившего нас загрумить. Так что смех – это не какая-то случайная вещь, а очевидное явление социальной природы.