Трофей для жестокого - стр. 14
В спальне Ульяны на стене я видел её снимок с матерью. На нём девчушке лет пять-шесть, не больше. Других фотографий с этой женщиной не было, а вот с Игорем полно. Скорее всего, Лебедев вдовец, потому что о его жене я в упор не слышал.
Ульяна не просто смазливая тёлка. С фигурой у неё порядок, вопросов нет, уж я разглядел как следует, и черты лица кукольные, но тут другое. Её красота была почти осязаема. Прозрачная кожа, бархатная, словно персик, не наигранное смущение, грациозность и породистая осанка... Я мог бы перебирать её достоинства бесконечно, но больше всего меня зацепила её смелость, граничащая с дуростью.
Впрочем, нет, дурой её сложно назвать. Она вполне смышлёная, и с ней можно договариваться. Я нарочно пошёл ей на уступку, когда она попросила разрешения взять с собой вещи, чтобы она понимала – кроме кнута, у меня имеются пряники, которыми я могу иногда поощрить послушных девочек.
Также для меня был важен комфорт Ульяны. Чем лучше ей будет в плену, тем меньше мыслей о побеге возникнет в её прелестной голове.
Если уж она решит бежать, то хорошо всё спланирует, а не помчится с диким криком, куда глаза глядят. Нужно отдать ей должное – держалась она с достоинством. Не истерила, не умоляла ни о чём. Такие – самые опасные. Я знаю, что ей страшно, а страх – самый мощный мотиватор. Нельзя недооценивать пленницу. Пусть она и смазливая кукла, но проблемы на ровном месте с девчонкой мне вообще никуда не упирались.
Успокаивать её тем, что всё будет чудесно, я не собирался, потому что сам не был уверен в этом, но и кошмарить лишний раз Ульяну ни к чему. Не она моя цель. К тому же я за неё в ответе. Наложит руки на себя от горя преждевременно, что я людям потом скажу? На её папашу мне плевать, но есть и другие бизнесмены, с кем у меня дела. Нахуй мне такая репутация?
Надеюсь, до мокрухи дело не дойдёт? Никогда не убивал женщин и детей. Мужиков – запросто. Хватит ли духа отдать приказ? Своей рукой я однозначно не смогу лишить её жизни. Да и чужой не особо хочется. Она и женщина, и ребёнок, жизни ещё не видивший.
Я посоветовал Ульяне молиться о том, чтобы её отец поскорее нашёл деньги, а сам был готов молиться об этом вместе с ней. Мне не нужны её страдания, а смерть тем более. Я просто хочу получить то, что принадлежит мне, вернуть обратно. А если спущу всё на тормозах, со мной совсем считаться перестанут. Чеченцы уже воду мутят, силу почуяли, а это – первый звоночек. Не зарублю эту смуту на корню, бандюки меня, как блохи загрызут. Отщипнёт каждый помаленьку, и нет Мирона. Даже, сука, плакать по мне никто не станет.