Трое из навигацкой школы - стр. 31
Камердинер молчал и не двигался с места.
– Гаврила, добром прошу… Ты мне надоел! Зря ты, ей-богу… Хотя я знаю, где мне взять деньги. Я тебя продам, а батюшке напишу, что ты колдун.
– Кхе… – Звук этот заменял Гавриле смех.
– Ладно, черт с тобой. Сегодня же переведу тебе все рецепты из новой книги. И не выкину больше ни одной банки, как бы мерзко она ни воняла. И еще…
Никита говорил торжественно-дурашливым тоном, но Гаврила стал внимательно прислушиваться, видимо, имея все основания верить обещаниям барина.
– Я изготовлю тебе арак из незначительного количества подорожника, из тополиного пуха, – продолжал Никита, впадая в патетический тон, – а Белов будет толочь тебе сухих пауков. Будешь, Саш?
– Буду. – В продолжение всей сцены Саша пристально смотрел в темное окно, с трудом сдерживая смех.
– Зачем деньги нужны? – сдался Гаврила.
Никита сразу стал серьезным.
– Писаря подкупить. Надо десять рублей, чтобы котовский донос выкупить, а то Алешку арестуют.
– Десять рублей! – Заломил руки Гаврила. – Да за такие деньги, извольте слушать, всю Москву можно посадить доносы писать.
– Не умничай! Нам надо не написать, а выкупить донос. Это дороже стоит.
– Три рубля дам.
– Пять, – твердо сказал Никита.
Гаврила махнул рукой и ушел в свою комнату, а через минуту вернулся с кошельком и толстой тетрадью, в которой долго вычитал и складывал какие-то цифры, скрипя голосом: «…Теперь это… пять на ум кладем…»
– Ну вот, мы богаты! – воскликнул Никита, получив деньги. – И поделимся с писарем. Горло не хочешь пополоскать, Белов? Очень бодрит! Не хочешь? Тогда пошли ужинать.
Глава 10
Беда к штык-юнкеру Котову пришла в лице роскошного вельможи, давно и хорошо ему известному.
Вернемся в театральную залу Головкинского флигеля и посмотрим, чем закончилось субботнее представление. Читатель обратил, наверное, внимание на мужчину, который в одиночестве боролся с огнем, сбивая пламя с парчового подола своей соседки?
Беспамятную даму в обгоревшем платье унесли слуги, перепуганные зрители разъехались по домам, один за другим, забыв смыть грим, ушли актеры. Только драгуны расхаживали по зале, поднимая опрокинутые кресла, а мужчина все сидел и с глубокой задумчивостью смотрел на боковую дверь, словно ждал кого-то.
– Пошли, пошли… – торопил старший из полицейской команды. – Петров, брось кресла! А где этот, в черном камзоле?
– А кто его знает, – ответил один из драгун. – Я походил по комнатам – темнота… Нет никого.
– Не сквозь землю же он провалился! Зачем он за девицей-то погнался? Мы кого арестовывать шли?
– А шут его знает! Пошли, пошли… Петров, брось кресла! Не наше дело здесь порядок наводить! И помните, если будут спрашивать, как мы тут очутились, – пришли на крик! А то Лизаков очень пожары не любит. Если пронюхает, что по нашей вине…