Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу - стр. 36
Свечи в подвале тут же погасли, но зародившийся смерч и неизвестная субстанция создали сумрак, в котором весь подвал теперь приобрел оттенки серого. Непонятное нечто начало приближаться к нам. Могильный холод проникал под кожу, сковывал мышцы, пробирал до самых костей. Стены начали покрываться инеем, дыхание паром вырывалось из дубеющих легких. Я прижал руку к сердцу. Оно вот-вот остановится, превратится в кусок льда.
В подвале становилось все холоднее, смерч раскручивался с каждой секундой сильнее и сильнее, ветер усиливал холод, превращая помещение в филиал рефрижератора. Неизвестная сущность медленно поплыла к нам, понижая температуру, казалось, до абсолютного нуля…
Момент, когда мне стало легче, я пропустил. Не до этого мне как-то было, знаете ли, за жизнь боролся. Жар, идущий от сердца и ладони, привел меня в чувство мгновенно. Настроение улучшилось, в подвальном сумраке блеснул лучик надежды. Я вдруг совершенно перестал ощущать холод, словно его никогда не было. Иней таял на руках, превращаясь в росу, приятно охлаждая кожу. Сердце застучало сильно, уверенно и ровно, перегоняя по венам кровь. Я оторвал руку от груди, посмотрел на ладонь. Окровавленная звезда сияла лунным серебром, излучая ровные волны тепла. Ага, так вот оно что!
Я улыбнулся, повернул голову к Заике и Васе, но моя улыбка вмиг слетела с губ, едва я увидел их заиндевевшие и задеревеневшие тела. Товарищи судорожно сжимали между пальцев фрагменты пентаграммы и коченели на глазах. Нечто подлетало к ним все ближе, дыхание товарищей все реже вырывалось из останавливающихся легких, покрытые серебром инея ресницы мелко трепетали, словно прося о помощи. Я резко протянул звезду навстречу неизвестной субстанции, разбрызгивая собственную кровь и моля о чуде.
И оно произошло, чудо нежданное. Звезда вдруг ярко блеснула у меня на ладони, излучая во все стороны тепло и ослепительный свет. От него, этого света, сразу стало на душе еще теплее, захотелось почему-то улыбнуться, просто так, без всякого повода. И плевать, что из раны хлещет кровь, что силы уходят. Все будет хорошо, я знаю.
Сумрак растаял, стали видны самые темные углы помещения. Холод отступал так же стремительно, как и темень. Я оторвал взгляд от сияния, посмотрел на товарищей. Их начало понемногу трясти, но иней уже растаял, оставив после себя росу.
По ушам вдруг болью резанул пронзительный вой. С каждым мгновением его тональность повышалась, доводя мой мозг до точки кипения. Еще немного – и череп треснет, как перезрелый арбуз.
– Изыди!!! – прокричал я, не слыша себя, не осознавая, что кричу. Боль пеленой застлала глаза, отрывала один нейрон в мозгу за другим, становясь нестерпимой.