Триумфальная арка - стр. 24
Равик пожал плечами.
– Не с чем поздравлять. Просто она прибыла к нам раньше, чем та, с золотой цепочкой на ноге, помните? Только и всего.
Он укрыл девушку.
– Второй случай за неделю. Если и дальше так пойдет, ваша клиника станет очагом спасения девушек, которым делают неудачные аборты на Бютт Шомон. Ведь и первая пришла оттуда?
Вебер кивнул.
– Да, с той же улицы Клавель. Похоже, они знали друг друга и попали в руки одной и той же акушерки. И даже пришли примерно в одно и то же время, вечером. Хорошо еще, что я застал вас в отеле. Думал, вы уже ушли.
Равик посмотрел на него.
– Когда живешь в отеле, Вебер, то по вечерам обычно куда-нибудь уходишь. Сидеть одному в номере не очень-то весело. Особенно в ноябре.
– Представляю себе. Но зачем тогда жить в отеле?
– Удобно и ни к чему не обязывает. Живешь себе один и вместе с тем не один.
– И вам это нравится?
– Нравится.
– То же самое можно иметь и в другом месте. Например, если снять небольшую квартиру.
– Возможно.
Равик снова склонился над девушкой.
– Вы согласны со мной, Эжени? – спросил Вебер.
Операционная сестра взглянула на него.
– Мсье Равик никогда этого не сделает, – холодно сказала она.
– Доктор Равик, Эжени, – поправил Вебер. – В Германии он был главным хирургом крупной больницы. Занимал гораздо более высокое положение, чем я сейчас.
– Здесь… – начала было сестра, поправляя на носу очки.
Вебер замахал на нее руками.
– Ладно, ладно! Все это нам известно. У нас в стране не признают иностранных дипломов. Какой идиотизм! Но откуда вы знаете, что он не снимет квартиру?
– Мсье Равик – пропащий человек, он никогда не обзаведется собственным домом.
– То есть как? – изумленно спросил Вебер. – Что вы говорите?
– Для мсье Равика нет больше ничего святого. В этом все дело.
– Браво, – сказал Равик, все еще склонившись над больной.
– Равик, вы слышали когда-нибудь что-либо подобное? – Вебер пристально посмотрел на Эжени.
– Спросите его самого, доктор Вебер.
Равик выпрямился.
– Вы попали в самую точку, Эжени. Но когда у человека уже нет ничего святого – все вновь и гораздо более человечным образом становится для него святым. Он начинает чтить даже ту искорку жизни, какая теплится даже в червяке, заставляя его время от времени выползать на свет. Не примите это за намек.
– Меня вам не обидеть. В вас нет ни капли веры. – Эжени энергично оправила халат на груди. – У меня же вера, слава Богу, есть!
Равик взял свое пальто.
– Вера легко ведет к фанатизму. Вот почему во имя религии пролито столько крови. – Он усмехнулся, не скрывая издевки. – Терпимость – дочь сомнения, Эжени. Ведь при всей вашей религиозности вы куда более враждебно относитесь ко мне, чем я, отпетый безбожник, к вам. Разве нет?