Триумф Рози - стр. 49
Я разъяснил ситуацию с Хадсоном.
– Часто такое вижу, – заметила Клодия. – С одной стороны, я считаю, что у учителей масса отличных возможностей заметить, если с ребенком что-то неладно. И вы, безусловно, должны к ним прислушиваться. И уважать их опытность и наблюдения. Однако у учителей нет нужной квалификации, чтобы диагностировать аутизм. Не говоря уж о целом диапазоне расстройств, которые можно за него принять.
– Великолепный аргумент.
– Если вы решите обратиться за диагнозом, подробно обрисуйте психологу картину, а не спрашивайте: «У него аутизм? Да или нет?»
– Разумеется. Это вытекает из твоего предыдущего тезиса.
– И еще, – произнесла она. – Я знаю, ты настроен на то, чтобы мыслить в понятиях генетики. Но не забывай и про среду. У Хадсона твои гены, но ты не только его биологический отец, ты его растил, и… как бы это сказать… некоторые твои черты… частично совпадают с диагностическими критериями.
Теперь я получил необходимую информацию.
– Сядь, допей кофе, – предложила Клодия. – Я больше ни слова не скажу про аутизм. Но ведь Рози тяжело приходится с Хадсоном, верно?
– Полагаю, всем родителям тяжело приходится с детьми.
– Просто в последний раз, когда мы с тобой говорили, ты обмолвился, что твоя сексуальная жизнь резко пошла на спад, когда Хадсону было четыре или пять.
– Совершенно верно. Мы хотели завести второго ребенка, а наиболее распространенная причина бесплодия – недостаточная частота половых актов. Я неоднократно указывал на это Рози.
– Может, дело в этом? На подсознательном уровне она не очень-то хотела второго ребенка, она ведь и с одним едва справлялась. К тому же у нее был шанс выйти на работу.
– Она никогда об этом не упоминала.
– А люди не всегда упоминают о своих мотивах. Бывает, что они и сами их не знают. Вот почему без работы я не останусь.
Ласло сидел за своим рабочим столом. Я нашел себе место, достал ноутбук и тоже стал работать – пока он не снял защитные наушники и не встал, чтобы устроить себе перерыв. Наша беседа была краткой, деловой и откровенной. С Ласло по-другому и не побеседуешь.
– А где велосипедные очки? – спросил я.
– Эксперимент не удался. Для поездок на велосипеде в дождь они подходят хорошо, для работы за компьютером – хуже.
– Ты когда-нибудь проходил проверку на аутизм?
– Слишком неконкретный вопрос.
– Почему?
– Я проходил тест на синдром Аспергера, который в то время не считался подкатегорией аутизма.
– Какой был результат?
– Положительный. С высоким уровнем достоверности.
– А эффект от диагноза был положительный или отрицательный?
– Положительный. Если меня порицают за какое-то поведение, я говорю: «У меня Аспергер». – Он похлопал по своему велосипедному шлему. – Незачем даже демонстрировать какую-то связь между диагнозом и поведением. После такой фразы меня оставляют в покое. Все, кроме Фрэнсис. Она в таких случаях говорит: «Ты не Аспергер, ты Ласло Гевеши». Это справедливо. Но отсылка к синдрому Аспергера – хорошая аппроксимация для рабочей среды.