Триумф поражения. Князья и воины - стр. 4
И только ангелы, да он знали о то, что они тоже погибают, растворяются, исчезают. Но еще долгое время огонь их доходит до земли, и кажется, что все еще они горят и светят. Вот так бывает и с людьми некоторыми, они вроде бы уже и исчезли бесследно, а все еще остается свет от них и заключен он в былинах, да песнях разных, которые распевают живые.
Впрочем, вечность, вечностью, память памятью, но из них кафтана себе не сошьешь, и он порой на них взор свой обращал, но чаще всего думал все-таки о сиюминутном, и том, что в данный момент в мире этом происходило. И некуда было от этого деться.
Потому его огонь был ближе и реальнее. Если что, любой желающий до него дотянуться мог, в то время как к звездам никто из них не поднимется. И не теряли они страха, пока он орудовал здесь своими подручными средствами. Власти на земле перепало ему значительно больше, чем он в начале, разобиженный, полагать мог, когда, после бунта их к земле камнем летел, и понимал, что с небесами распрощаться придется раз и навсегда.
Власть земная не особенно прельщала его, но гибким своим умом он хорошо понимал, что без нее никак не обойтись, если честолюбиво хоть о чем-то помышляешь. И планчик на ближайшее тысячелетие он вполне мог для себя составить. Он так много всего пережил в это время, так много случалось успехов и провалов, взлетов и падений, что ко всему можно было давно привыкнуть. А власти своей он никогда не лишался, и кто бы из духов не старался как-то его заменить, ничего у них не выходило, и получиться не смогло бы. Он мог себе позволить проиграть иногда, чтобы очень быстро, и с азартом снова отыграться.
№№№№№
Ночь закончилась. Тихо, почти неслышно наступил рассвет. Рассвета он не любил с давних пор, это было не его время- пора отправляться на покой, после трудов тяжких. И на свету с самого начала опасностей было значительно больше. Так им всем пришлось расплачиваться за то, что они получили в награду из других миров. И бес не то чтобы особенно переживал, просто как-то успокаивался, до полночи, до кромешной тьмы.
Но на этот раз он вспомнил об острове, к нему он устремился, о встрече, о которой в пылу размышлений успел позабыть. И он, забыв о привычках, устремился туда. Он давно заметил, что среди людишек мелких и низких, недалеко ушедших от зверья лесного, если хорошо поискать, всегда находились особенные создания. Они оставались в реальности и после ухода, были совершенно особенными, и таких он старался отыскать и явить белому свет. Фигуры эти он всегда отыскивал и выделял из безликой толпы и старался помогать им проявиться со всех сторон, это ему казалось и важно, и интересно. Вот к одному из таких молодцев – князей, к Олегу и отправлялся на этот раз Мефи. А он, заброшенный судьбой на этот остров, томился тут теперь в полном и беспросветном одиночестве, вдалеке от земель своих и близких людей. Хотя вовсе не был отшельником – волхвом, этот князь, проводившем век свой в молитвах. Он был по праву рождения князем русичей, и бес мог свидетельствовать, что далеко не худшим из них. Но история его жизни – это отдельное повествование. А пока бес, единственный из всех, вспомнил о нем, бросив все остальные заботы, решил навестить князя-изгнанника по собственной прихоти и капризу, но и с иными потаенными помыслами. Прихоти его всегда были с чем-то важным связанны.