Триумф графа Соколова - стр. 4
Еще при входе в подъезд гений сыска столкнулся со старым приятелем Гарнич-Гарницким. В прошлом директор Императорского фарфорового завода, нынче он занял важный пост директора картографической фабрики, выпускавшей секретные документы для военного ведомства.
– Почему взор у вас тревожен, Федор Федорович? – шутливо произнес сыщик.
Собеседник явно был чем-то угнетен. Он вздохнул:
– Всякие странные случаи стали вдруг происходить со мной. Хочу вашей помощи…
– К вашим услугам, сударь!
– Вечером вы что делаете?
– Иду в Мариинку.
– А после?
– Еще не знаю. Ближе к вечеру протелефонируйте мне, мы и решим.
– Очень нужно посоветоваться с вами, Аполлинарий Николаевич. Слишком серьезно то, что меня беспокоит. – Он просительно взглянул на собеседника. – Речь, возможно, идет о моей жизни.
Соколов удивленно поднял бровь, внимательно глядя в лицо собеседника. Потом решительно произнес:
– Вечером увидимся!
– Только на вас, граф, вся надежда.
Наследник монгольского хана
Едва Соколов сбросил на руки дежурного офицера шинель, как к нему с широкой улыбкой направился Джунковский.
Несмотря на некоторую полноту, генерал-майор держался по-военному прямо. Голубовато-светлые глаза светились умом.
Пройдет всего несколько лет.
Все смешается в российском доме.
Джунковского, одного из самых дельных и честных сынов России, будут допрашивать в Чрезвычайной комиссии Временного правительства.
Поэт Александр Блок, радовавшийся свержению монархии, как радуется неразумное дитя зачавшемуся в избе пожару, окажется среди дознавателей. Ему доверят важный пост – главного редактора стенографического отчета комиссии. Разумеется, не бескорыстно. Ежемесячно он будет получать конверт с изрядным для того времени жалованьем – шесть сотен целковых.
Деньги эти поэт отрабатывал усердно: ездил на допросы, «порой допрашивал и сам и непристойно издевался» (Ив. Бунин).
2 июня 1917 года после допроса Джунковского автор «Двенадцати» в своем дневнике напишет: «Погоны генерал-лейтенанта… Неинтересное лицо. Голова срезана. Говорит мерно, тихо, умно». Впрочем, с поэтической непоследовательностью тут же переменит мнение: «Лицо значительное. Честное… Прекрасный русский говор».
Джунковский двумя руками потряс ручищу Соколова:
– Граф, я рад, что вы приехали! Вы очень мне нужны. Я ведь отлично помню, как мы с вами в Москве охотились за убийцами начальника губернской канцелярии и как вы всем нам преподнесли урок.
– Когда сыщики во главе с Кошко по ошибке схватили по подозрению в убийстве знаменитого маэстро Левицкого? – Соколов рассмеялся. – Там с самого начала было видно, что полиция пошла по ложному следу.