Тришестое. Василиса Царевна - стр. 29
– Помилуй, отец родной, одумайся! – вцепился в него боярин Семен. – Они ж нас с тобой того, в ежиков сейчас превратят.
– В каких еще ежиков? – выдернул царь Антип рукав из жирных боярских пальцем. – Ну вот, измусолил, – посетовал он. – Сколько уж раз говорено было: вытирай руки об скатерть! Нет, хари бескультурные, все об себя да об меня норовят.
– Прости, царь-батюшка, – боярин Семен только-только собрался обтереть руки о кафтан, но остановился, поглядев на ладони, – но ежики из нас будут что ни на есть натуральные. Или энти, дикомбразы! Они ж ни черта не видят.
– Ан верно мыслишь, Потапыч! – сходу смекнул царь-батюшка и как гаркнет: – Ложи-ись!
И только успели бояре с царем хлопнуться наземь, кто где стоял, как Данила, раскрутившись, пустил стрелу. Стрела та точнехонько над головами двух бояр прошла, шапки с их голов посшибала. Бояре только и перекрестились, глаза зажмурив. Данила-то еще ладно, а ну как похмельного Козьму поведет? Тут ведь чего хошь случиться может, как к землице ни припадай.
Между тем Данила содрал с лица повязку и увидел стрелу на излете, блеснувшую наконечником – в сторону теремов богатых унеслась. Только и махнул рукой да стон тяжкий издал – не судьба, видно, холостым ходить.
Взял лук на изготовку старший сын Козьма. Стоит, из сторону в сторону качается, будто осина, ветром колышимая. Силится, тужится, лук пытается натянуть. Стрела то на одного боярина укажет, то на другого, а то и вовсе на царя-батюшку. Перепужались бояре, дышать боятся, головы руками прикрыли, будто поможет это. А Козьма знай себе тетиву тянет-потянет да над боярами с царем измывается. Не специально, конечно, а просто луком никогда не орудовал и силушку пропил-растратил. Но вдруг натянулась тетива, да так неожиданно, что крутнулся на месте Козьма, шлепнулся на спину и как пульнет из положения лежа. Стрела ввысь и ушла, а оттуда на купеческие дома нацелилась. Летит, гудит, будто сердится. Очухался Козьма, стянул скоренько повязку с глаз и сквасился окончательно – вот ведь, не повезет, так не повезет. Поднялся с земли, рукой махнул, лук бросил и ка-ак пнет его, словно виноват он в чем.
Настала очередь Ивана Царевича, младшего сына. Тот уж с участью своей смирился давно – не перечливый он был, сговорчивый: раз сказал царь-отец, то так тому и быть. Поворотился он несколько раз вокруг себя, лук вскинул, тетиву натянул да и отпустил, не мудрствуя шибко. Загудела тетива, сорвалась стрела с нее, просвистела над лесом – куда унеслась, разберись поди.
Пригорюнился Иван Царевич – не повезло, в лес дремучий стрела унеслась. А Козьма с Данилой от зависти лопаются, щеки дуют – вот же дурню счастье привалило!