Трис и Ширра-1. Воровка - стр. 40
Вот только меня такая правда совсем не устраивала.
Сжав зубы, я принялась проталкиваться вперед, активно работая локтями. Люди охали, ахали, ругались, но расступались крайне неохотно — всем хотелось своими глазами взглянуть на страшного зверя, почти уничтожившего маленькую деревеньку Срединку и, не моргнув глазом, сожравшего добрую дюжину охотников за головами. Правда, стояли на своем зеваки недолго — ровно до того момента, пока один из подопечных господина Ригла жестом фокусника не сдернул с клетки широкое покрывало, открыв любопытным взорам настороженного, припавшего к полу и оскалившегося зверя.
Он стоял на полусогнутых лапах, опустив морду книзу, чтобы не касаться ушами потолка, обвив мягкие подушечки стоп гибким хвостом и внимательно глядя на людские лица — могучий, высокий. Думаю, если бы он выпрямился и встал в полный рост, то легко дотянулся бы носом до моего лба. Мощные лапы наводили на мысль о неимоверной силе, а показавшиеся кончики таких же черных когтей не оставляли сомнения в том, что перед ними не устоит даже хваленая гномья кольчуга.
Оборотень приоткрыл пасть и окатил обомлевшую от ужаса толпу бархатным рыком. Кончики губ приподнялись, обнажив клыки. Сильное тело напряглось еще больше, под густой шерстью обрисовались крепкие мышцы, и народ не выдержал — принялся отступать от клетки мелкими шажками, как если бы действительно верили, что зверь способен вырваться и напасть.
Старая Нита всегда говорила, что я умею читать чужие чувства. Умею видеть людскую душу, лишь раз взглянув кому-то в глаза. Что именно поэтому могу потом так точно воспроизвести не только лицо, но и голос, и повадки своего «образца». Думаю, она была права…
За свою недолгую жизнь я видела разные глаза — яркие и смешливые, злые и завистливые, раздраженные, хитрые, лживые и просто равнодушные. Я видела их живыми и умирающими, тусклыми и победно горящими, пустыми и наполненными нескончаемым счастьем или, напротив, убитыми горем. Но таких глаз, как у этого оборотня, я до сих пор не встречала — чуть раскосые, черные, смутно напоминающие страшные глаза оберона, только гораздо более человечные и с нереальными золотистыми зрачками. А взгляд…
Я вздрогнула, перехватив его на мгновение.
Казалось, в нем тесно переплелись тоска и глухое отчаяние, неукротимая ярость и необъяснимое торжество, бессильная ненависть и обреченное понимание. Злость. Гнев. Бурлящее водоворотом бешенство. А еще — странное презрение к смерти и необъяснимая гордость.
Да, сейчас он был слаб, потерял много сил, был заперт в клетку, из которой не видно выхода. Он страдал от жажды и голода. Он едва мог просто пошевелиться. На его теле сочилось кровью множество ран, оставленных магией и жезлом мучителя. Но он не сдался. Не покорился. Не собирался склоняться ни перед кем. А сейчас со странным выражением смотрел на жадную до зрелищ толпу и со злым удовлетворением встречал в чужих глазах нечем не прикрытый страх.