Трип в прошлое - стр. 25
Я неслась на ту улицу, в тот самый дом, не разбирая дороги. Мне было всё равно, что скажут, подумают, увидев надорванный конверт. Дверь открыла девушка в чёрном. Бесцветное лицо, впалые щеки:
– Вы на поминки?
– Нет. А Михаил Колосов здесь живёт? – запыхавшись, выпалила вопрос.
– Жил. Умер. Позавчера. Инфаркт, – девушка закрыла лицо руками и беззвучно заплакала.
– Это вам, – протянула конверт.
Незнакомка быстро открыла конверт, развернула листок и сначала бегло пробежала глазами письмо из далёкой Германии. Затем вдумчиво, вытирая и размазывая слезы по лицу ладонью, прочла ещё раз огрызок бланка и послание из прошлого.
– Прошлому закон не писан, оно тебя найдёт, кого-то осудит, кого-то вернёт. Правда же? Уже и не знаю, где я слышала эту фразу. Спасибо, что вернула нам деда. А так, может, и не вскрыли бы письмо. Нам сейчас не до этого.
Девушка крепко обняла меня. Казалось тогда, что я тоже породнилась с этой семьёй. Позже я прочла всё, что нашла в библиотеке, о Шахтинской трагедии. Запомнила книгу Валентина Ющенко «Вечный огонь» о жертвах, навеки оставшихся в адском колодце – заброшенном шурфе. Так узнала о беспримерном подвиге перед казнью на заброшенной шахте Красина: девушка, красноармеец и партизан смогли утащить с собой в шурф перед смертью по фашисту. Хочется верить, что один из геров— наш Колосов, вернувшийся домой.
Проклятое платье
Моя первая официальная работа была курьер суда. В семнадцать лет. Труд адский. Но мой рассказ не о том, как я тащила порой по тридцать томов одного уголовного дела на ознакомление в места не столь отдалённые, на свидания к сидельцам. Этот рассказ о платье. Я достала его по большому блату через закордонных знакомых, да не из ситца, а из шёлковой струящейся черной ткани с орнаментом из белых лилий. В первый рабочий день я и подумать не могла, чем занимается курьер с красной корочкой от Министерства Юстиции. Я гордая лань, 80-49-80 несу себя по центру города. Чувствовала затылком и корнями волос, как мужики сворачивают головы. Подол платья манит, то вспорхнет как бабочка и развивается на ветру, и снова скроет мои стройные ножки. Это было первое платье с длинным разрезом, взрослое. Неожиданно небо скрылось за густыми ватными зловещими тучами, хлынул ливень. Беспросветной колючей стеной водопада Виктория. По асфальту мгновенно вышли из берегов стремительные реки воды. Зонт как у истинной петербурженки успешно валялся дома, мы привыкли мокнуть. Я рванула стремглав ближе к домам в переулке, в поисках любого подобия навеса. При рывке хлястик босоножки треснул, и сказал мне "прощай". Неожиданно в одном из домов на 2-й Советской открылась дверь. Я впорхнула на второй этаж, подальше от зловонного подвала, пахшего революцией и плесенью. Огромное окно старого дома открывало панораму исторического центра, я выжимала подол платья и тряслась как мокрый воробей. Дверь внизу хлопнула, отозвавшись в ушах эхом. Еле слышные шаги приближались. Подростковое воображение не так остро чувствует опасность, весь мир вокруг – это «all we need is love». Наверное, так бесшумно передвигаться умеют монахи из Шао-Линь: я не видела мужчины. Не успела сориентироваться, как кобра в броске что-то метнулось в мою сторону со спины. Жёсткая мозолистая шероховатая ладонь зажала рот: