Тринити - стр. 23

Алекс закусывает губу и робко произносит:

– Мы можем все остановить. Сделаем вид, что ничего не было.

Она дает мне возможность соскочить, но я упрямо плыву к своей Сирене.

– Нет, – я качаю головой, – лучше убей меня.

Мой ответ ее не радует, видимо, надеялась избежать секса до последнего.

– Ладно, – с обреченным видом говорит она, – но ты должен учитывать, что я совершенно неопытна.

– Я отдал тебе бразды правления потому, что боюсь испугать темпераментом.

– Горячий и безудержный… – она хмыкает и тянется к моему агрегату.

Ее нежные поглаживания снова пробуждают во мне страсть. Больше нет никаких угрожающих выпадов и демонстраций ножа. Теперь она олицетворяет чувственность, нежность и желание. Это такая разительная перемена, как если бы я сегодня был с двумя разными женщинами. Одна дает мне драйв, другая – ласкает до беспамятства.

Ее губы скользят по всему телу, естественно, она целует все, кроме моего агрегата. Сегодня он довольствуется только ее нежными пальцами. Когда она садится выше, сжимая ногами мои бедра, и добирается до моих губ, меня уже порядком потрясывает от нетерпения.

– Алекса, – шепчу я, когда она отрывается от меня, – я хочу тебя. Больше не могу ждать.

◊◊◊

Впервые в отношениях с мужчиной я доминирую и впервые пленяю. К тому моменту, когда я надеваю на его мужское достоинство презерватив, мы оба пылаем от нетерпения. Будь моя воля, разорвала бы его на части. Вот так я его хочу. Ни о чем другом я в этот момент не помышляю. Это как наваждение. Затмение разума.

После нежной прелюдии моя страсть набирает обороты. Руслан тоже не дает мне расслабиться и постоянно подгоняет:

– Давай, Конфетка, не могу больше… Да-ва-а-ай!

Мне ужасно страшно, хоть я уже не реагирую на него, как в прошлую ночь, но перейти рубеж никак не решаюсь. Он чувствует мои сомнения, и когда я дергаюсь, чтобы слезть с него и убежать в кабинет, почти с отчаянием в голосе кричит:

– Нет! Алекса! Не делай этого! Если сдрейфишь, то уже никогда не сможешь вернуться к нормальной жизни. Тебе это нужно. Нельзя себя хоронить из-за каких-то подонков. Конфетка! Давай! Ты должна получить удовольствие. Сейчас! Не отступай! Ты так хорошо начала! Давай!

Я все еще терзаюсь в сомнениях, а он настойчиво пытается достучаться до меня:

– Алекса! Не смей уходить! Поцелуй меня!

Мы оба знаем, если наши губы сольются, мне не устоять. Целуется он так, что дух захватывает. Его глаза обещают море наслаждения, я не могу устоять и делаю то, о чем он так настойчиво просит: приникаю к его губам и уношусь далеко, где меня уже не могут достать ни страхи, ни трагические воспоминания.