Тринадцатый ковчег - стр. 16
– Послушай, Майра, ты самая молодая из всех, кто когда-либо сдавал этот экзамен.
– Скажи что-нибудь, чего я не знаю…
Майра мотнула головой, смахивая с лица волосы, и отвернулась. Она терпеть не могла, когда ей напоминали о возрасте, но еще больше – когда вспоминали причину, по которой она прекратила учиться в школе.
– Ну что ж… Ты набрала высший балл. И в этом ты тоже первая.
Майра чуть не поперхнулась.
– Святое Море, правда?! Поклянись Оракулом!
Тут уже и Возиус посмотрел на сестру. Оторвавшись от монитора, он поправил очки с толстыми стеклами.
– Клянусь Оракулом и Святым Морем, – ответил отец. – Даже я в свое время не на все вопросы ответил.
Голос его по-прежнему звучал бесстрастно, зато на лице отразилось подобие гордости, мельком, точно свет лампочки, что вспыхивает, перед тем как сгореть, но Майра заметила это. Не самое горячее проявление родительской любви, но все же… Майру так и подмывало сказать, мол, она и не готовилась вовсе, что задания показались ей пустяковыми, однако она не стала хвастаться. Ведь отец, наверное, знал, как все было на самом деле. В Инженерной ничего не случается без его ведома.
– Но запомни, – понизив голос, предостерегающе произнес Джона, – о балле никому ни слова. Никто, кроме меня и брата, знать не должен.
– Я в курсе, пап. – Майра нарочито тяжело вздохнула. – Можно говорить только, прошла я тест или нет, – добавила она, чтобы задобрить отца – показать, что она помнит о соответствующем декрете Синода.
Сработало: отец вернулся к чертежам, а Возиус снова уткнулся в монитор. Майра зачерпнула еще каши, отправила ложку в рот и поморщилась – какая же все-таки безвкусная еда. Затем налила еще сиропа, а в голове снова прозвучали слова отца: «Со следующей недели ты подмастерье». Новость привела ее в трепет и одновременно ужаснула. Майра все еще не верила, что прошла отбор.
Вообще, дети в колонии подавали заявки в ученики на ту или иную профессию не раньше чем в шестнадцать лет, оставив Академию позади. Но раз Майру вышвырнули из нее два года назад (о Суде она предпочитала не думать), пришлось сразу идти в папин цех. Ей нравилось решать задачки, следить за подвижными частями механизмов, нравились гарь, ржавчина и масло, что вечно въедались в волосы и кожу под ногтями. Нравилось, как лежит в руке разводной ключ и то чувство, когда отремонтируешь что-нибудь жизненно важное. Так она знала, что занята делом и помогает крохотному миру колонии существовать, работать без перебоев, тогда как в Академии Морского Оракула она никак не могла понять, какое отношение имеют к реальной жизни те знания, которые им давали. Ей по душе была профессия инженера с ее точностью и определенностью.