Тринадцатилетние - стр. 10
– Не отвлекай его, – посоветовал Чугунов. – У него шурум-бурум с брюнеткой. Говорят, они вчера в номере заперлись. Не достучаться было.
Полина остолбенела. Рядом суетилась китаянка, расставляла стаканы, приборы, палочки. Потом перед Полиной появилась тарелка с бурым рисом. Сверху лежали клубком тонкие желеобразные лохмотья.
– По вкусу похоже на капусту. Хрустит. Видимо, овощи китайские или водоросли. Есть можно, – комментировал Чугунов, наворачивая за обе щеки.
Полина отрешенно накручивала на вилку лохмотья. «Неужели попытки обратить на себя внимание Михеева тщетны? Неужели напрасны!?»
То и дело раздавались взрывы хохота, в котором Полина ясно отличала его смех.
От навалившейся невыносимой тоски отвлекло сообщение Глаши. Она интересовалась, где находится Полина, радовалась совпадению – они с Кирой поблизости, и, в конце концов, заявила, что они немедленно прибудут перевести дух и перекусить. «Нет, как же вы придете? Вас увидят!» – запротестовала Полина, но Глаша не ответила.
Спустя пару минут к стеклянной двери в стеклянной стене прислонился шут в черно-красном колпаке с бубенцами, а за ним палач с деревянным топором.
Лица обоих скрывали маски – у шута бело-черный чулок, а у палача – красный – с прорезями для глаз и рта. «Я люблю Париж» красовалась надпись на белой футболке шута, а за спиной болтался красный рюкзак с ценником. У палача поверх такой же футболки развевался черный плащ до пят.
Гости из Средневековья шумно вломились в ресторан, не в силах отдышаться. Палач даже облокотился о столик, и столик опрокинулся вместе с палачом. Шут незамедлительно принялся поднимать столик, палача и его топор. Но палач путался в длинном плаще и вновь и вновь ронял столик и топор, а шут поднимал столик и каждый раз заботливо хлопал по столешнице, а бубенцы на его колпаке звякали в такт.
Эта сценка развеселила французов – они даже перестали жевать. Но больше всех покатывался со смеху Чугунов. Пока не подавился рисом.
Наконец, палач уравновесился, отвесил низкий поклон зрителям и с топором наперевес направился к барной стойке. Шут, звеня бубенцами, поплелся следом.
– Pardon madame, savez-vous, ou sont les toilettes? /Простите, мадам, где здесь туалет?/ – спросил палач.
Ошарашенная китаянка указала на маленькую дверцу. Палач распахнул её и принялся умываться прямо поверх маски и громко сморкаться. Шут тем временем показывал китаянке пальцем на свой рот и повторял два слова:
– Boire. Manger. /Пить. Есть./
Китаянка протянула ему меню. Шут озадаченно уставился в названия блюд. Он явно не понимал написанного и то подносил, то отводил меню от глаз. Наконец, ему на выручку вышел мокрый палач, молча выгреб из карманов мятые деньги и кучу мелочи и водрузил их на барную стойку. Затем засунул топор под мышку, взял с прилавка салаты, а шуту кивнул на бутылки с водой.