Тринадцать свадеб - стр. 22

– Это Алекс Уиттекер, наш новый арт-директор, – беспечно бросает Ники. – Саймон решил, что он должен прийти на съемку.

Мы потрясенно смотрим друг на друга. Его голубые глаза широко распахнуты: Алекс меня узнал. Насколько я помню, он не был таким бледным, наверное, из-за шока кровь отлила от лица. Сдается мне, что из-за волнения мой австралийский загар тоже вдруг сошел.

– Бронте Тейлор, мой заместитель. – Ники как ни в чем не бывало продолжает нас знакомить, а затем обращается ко мне: – Можешь забрать из такси реквизит?

Она прекрасно видит, что меня трясет. И вовсе не от холода, между прочим.

– А мы наверх.

Она подает знак Алексу, чтобы он следовал за ней. Только секунду он колеблется и затем трогается с места. Ни приветствия, ни «привет, как дела?», ни «вот это да, это же ТЫ!». Ни-че-го. У меня и у самой пропал дар речи.

– Давай же, лап, у меня дел полным-полно, – ноет водитель. Содрогнувшись, подхожу, забираюсь на заднее сиденье и вытаскиваю пять красочных зонтов от солнца, невысокую искусственную пальму и коробки – одну за другой, одну за другой, – швыряя их на асфальт. Где-то внутри вспыхивает искра гнева: почему Ники не… Ого, это же был Алекс! Алекс! Я хотела посетовать, почему же они не помогли отнести что-нибудь наверх, но я снова впадаю в оторопь, пытаясь уяснить, что Алекс – вот он, прямо здесь. Он новый арт-директор Hebe.

– Много там еще коробок? – спрашивает Мария, когда я возвращаюсь. – Давай помогу.

– Давай. Спасибо.

Никто больше не высказывает желания помочь.

– Ваш арт-директор как-то знакомо выглядит, – размышляет она вслух, когда мы спускаемся, и у меня резко схватывает живот. В памяти всплывает, что в клубе Мария видела, как мило мы общались. – Такое чувство, будто раньше я его уже видела.

– Может, пересекались на другой работе? – произношу поразительно ровным тоном.

Она пожимает плечами.

– Да, наверно.

Она поднимает коробку, уже собираясь выбросить это из головы, но меня охватывает паника. Вдруг Мария его узнает?

– Если я открою тебе секрет, обещаешь молчать? – поспешно спрашиваю ее.

Явно сбитая с толку, она перехватывает коробку и наклоняет набок голову.

– Да.

– Только никому не говори, пожалуйста.

Она машет головой.

– Не скажу. Что такое?

– Алекс.

– О-о! – ее глаза округляются, и я вижу, что она все поняла, так что мне даже не надо пускаться в объяснения.

– На девичнике! – восклицает она, и коробка чуть не падает из ее рук.

– Тсс, тише!

– Ой, извини, – шепчет Мария.

– Я не встречалась с ним с того вечера, и он почему-то делает вид, будто меня не знает.

– Вот мерзавец! – сердито обзывает она Алекса.