Тринадцать этажей - стр. 25
– Лот номер пятьдесят один, интригующая смешанная работа, масло и уголь по холсту. Художник неизвестен, дата неизвестна. Начнем с восьмидесяти фунтов.
Взглянув на полотно, Жезуш непроизвольно сел на место. Просматривая перед аукционом каталог, он не обратил внимания на эту работу, посчитав ее очередным бросовым мусором из забытой коллекции. Полотно размером четыре на восемь футов, масло и уголь на холсте. Абстрактная мазня, без названия, автор неизвестен, сто́ит какие-нибудь гроши. «Круг» выделил работу только потому, что Уильяму Дюфине, новичку в его рядах, которого Жезуш втайне считал выскочкой, начисто лишенным вкуса, поручили полностью оформить особняк в деревне. Поэтому он скупал все, что на его взгляд сочеталось с остальной обстановкой. Однако, глядя на полотно сейчас, Жезуш не мог себе представить, как оно впишется в какой бы то ни было интерьер. Человек тактичный назвал бы картину «своеобразной».
Однако даже Жезуш вынужден был признать, что, увидев полотно воочию, он получил совершенно другое впечатление, чем от безликой фотографии в каталоге. С таким же успехом он мог смотреть на совершенно другую работу. Вибрирующий и пьянящий поток ярких, выразительных линий, вроде бы закрученных и переплетенных между собой без какого-либо смысла, но так казалось только до тех пор, пока сознание наконец не упорядочивало их в то, чем они должны были быть: женским лицом. Глаза прорисованы смутно, рот закрытый и непроницаемый, но улыбающийся. Стиль был грубый, местами даже детский, но в работе что-то было. Что-то такое, чего он хотел…
Услышав вокруг удивленные голоса, Жезуш спохватился, что тянет руку, участвуя в торгах. Он сознавал, что не ему полагается покупать эту картину, поэтому опустил руку, испугавшись, что невольно поднял цену.
– Извините, мистер Кандиду, вы принимаете участие? – Распорядитель аукциона был удивлен не меньше остальных.
– Восемьдесят фунтов! – Кто-то безжалостно выкрикнул из глубины зала, прежде чем Жезуш нашелся что ответить.
Он узнал этот голос, принадлежащий молодой женщине по имени Марго Ланкастер, члену «круга», привыкшей выполнять свои заказы. Он облегченно вздохнул. «Круг» получит то, что ему причитается. Но даже так ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить выдержку. Чтобы Жезуш Кандиду торговался за подобную мазню, без имени автора, сто́ящую не дороже холста, на котором она была намалевана, – это было что-то немыслимое. Возможно, Жезуш был готов поступиться своим художественным вкусом, если «круг» поручит ему приобрести какую-нибудь вещь, но в остальном он считал только одно свое участие в торгах величайшим комплиментом. Но эта работа…