Триктрак - стр. 6
– Это Вудкэм драйв, 3?
Никакого ответа не последовало, и я двинулась по направлению к свету, что узкой полосой падал из полуоткрытой двери. Остановившись на этой полосе, я громко сказала:
– Здесь есть кто-нибудь? Джеймс? Дверь была открыта…
И вновь молчание было мне ответом, хотя, грохот, произведенный неловким вторжением, мог бы разбудить и слона. Я осторожно открыла дверь и вошла в комнату. Свет исходил от большой настольной лампы, стоящей на журнальном столике. Судя по всему, комната являлась гостиной, и она была пуста.
Глава 3. Ленинград. Курсовая. Пролитый кофе
Пробравшись мимо Лёни, который рассказывал что-то забавное смеющимся приятелям, Ася рухнула на скамью возле Валентины, той самой третьей отсутствующей соседки по комнате. Недавно выйдя замуж, та была безнадежно беременна – беспомощно, отрешенно, многозначительно. Беременность с каждым курсом становилась все более популярным явлением, точными попаданиями пробивая бреши в стройных рядах девичьей половины факультета.
Валентина вальяжно подвинулась, завозилась, устраивая себя в узком пространстве между столом и скамьей. Ася, положив на стол тубус, рассеянно ответила на дежурный вопрос подруги и уставилась на темноволосый Лёнин затылок – Акулов сидел в двух рядах впереди. Она зажмурилась, сосчитала до десяти, открыла глаза и вздрогнула – он обернулся и смотрел – нет, не на неё, куда-то мимо, улыбался – нет, не ей, а кому-то сидящему там… позади.
«Да ты хоть слышишь, что я говорю?» – донеслось до Аси – Валентина пыталась пробиться сквозь чувственный туман, в котором плавала романтично одуревшая подруга.
– А? Что ты сказала? Прости, отвлеклась, задумалась… Спать хочется, – пробормотала Ася.
Лёня помахал кому-то рукой, скользнул взглядом по её лицу. Она вспыхнула и быстро отвела глаза, морщась и делая вид, что с огромным интересом рассматривает висящий на стене портрет профессора Белелюбского, инженера и учёного в области строительной механики и мостостроения. Профессор, утонувший в роскошных усах и бакенбардах, смотрел умно и укоризненно, возможно, осуждая легкомыслие особ женского пола, которые только и думают о своих сердечных делах, забывая о прекрасных инженерных конструкциях.
– О чем задумалась? Опять о своём Смоличе? И сколько можно заниматься такими глупостями? – в тоне Валентины почти всегда фоном звучала назидательная нота многоопытной женщины. Нота эта очень усилилась, когда Валя обрела замужний статус и нежданную беременность. Звучала необидно – то ли, потому что была частью Валентининой сущности, то ли все к этому привыкли и уже не обращали внимания.