Триггерная точка - стр. 13
Герр Диммар был искренне расстроен этим обстоятельством, но самого Коликова эта «печальная» для музея новость никак не покоробила. А вы, собственно, что хотели? Ваши вооруженные силы разграбили пол Европы, Россию, а они вам за это должны были сохранить, дорогие вашему сердцу, экспонаты? Коликов не удивился бы факту обнаружения похищенной мумии в какой-нибудь частной коллекции арабского шейха или американского нефтяного магната. Да хоть у черта на фазенде, лишь бы за эту древнюю рухлядь можно было построить детский сад, школу или жилой дом где-нибудь в Воронеже.
– Это очень и очень печально, герр Диммар. Но я думаю, крохи это то, с чего мы начнём возвращать себе былое величие.
Судя по тому, как сверкнули глаза директора, эта довольно двусмысленная фраза молодой немки, обласкала ему и слух, и душу. Естественно, Эльма имела в виду музейное достояние немецкого народа и ничего более. Но сказано это было с чувством и с вызовом. В словах Эльмы Коликов ощутил нотки реваншизма. Ощутил их и директор музея. Судя по всему, он, как и миллионы немцев по всей Германии, (чего таить?) ощущали тогда эти нотки. Их общество, обреченное на принудительное раскаяние, раскололось на две неравные части. Одни искренне сожалели о преступлениях, совершенных вермахтом и нацистами. Открыто признавали своё поражение и брали на себя вину перед всем цивилизованным миром, были согласны на репарации и вообще довольно искренне посыпали голову пеплом. Но таких было меньшинство. Другие же делали лишь то, чего от них ждал остальной цивилизованный мир. Они, конечно, были против войны и признавали себя зачинщиками. Но ко всему прочему они первыми (и, как правило, громче всех) кричали на каждом углу, что пострадали от нацизма, чуть ли не сильнее остальных народов Европы и Азии.
«Первым народом, – говорили они, – который был покорен Гитлером – был немецкий народ».
Их дети, то есть первое послевоенное поколение, имели на вооружении уже новую формулировку: «Во всем виноваты нацисты! Но не каждый немец – нацист. Конкретно мы никого не убивали, не пытали и не бомбили, и отвечать за грехи отцов не собираемся».
Они отвечали. Долго отвечали. Отвечали и их дети. И внуки. Но с каждым новым поколением эта общая, коллективная ответственность за самую кровавую войну в истории человечества слабела. С каждым выплаченным долларом в виде репараций, они снимали с себя все больше и больше ответственности. А потом настал день, когда мир забыл. Вернее даже не забыл, а аккуратно подправил историю и предпочёл не замечать её неудобных моментов. Волновались из-за такого обстоятельства только русские и евреи. Евреи потому что прекратился источник репараций и сочувствия, а русские, потому что по всему миру начали беспощадно топтать их Великую Победу.