Тридевятое царство. Война за трон - стр. 1

Погода стремительно портилась, вдали набухали сиренево-черным цветом тучи, грозя скорым дождем. Дождь – он земледельцу в радость, а вот загонщиков, что неслись по зеленому лугу во весь опор вслед за сворой собак, он явно не радовал.

– А может, и правда просто волк? – Псарь Мага держал поводки своей своры. Собаки, здоровущие волкодавы, чуяли след и рвались в лес, но Маге эта идея явно не нравилась. Он обращался к главному в их небольшом отряде, крепкому степняку в добротном стеганом халате.

– Твои слова бы в уши духам, – десятник Мансур Кулабай угрюмо посмотрел в сторону леса; чувства Маги он разделял полностью, в лес ему тоже не хотелось, – вот только нельзя нам в такую удачу верить.

Люди говорят, что собаки беду чуют, но Мансур давно наблюдал за псами и был уверен, что ничего они не чуют такого, что могли бы. Собака, она зверь верный и при правильном обращении – полезный; встречались ему среди них даже весьма умные зверюги, вот только такого свойства, как предчувствие беды, собака лишена напрочь.

Это Маге надеяться можно на то, что преследуют они обычного волка – так пока даже лучше, помогает отогнать страх, от которого не избавиться, стоит лишь вспомнить, кого они, судя по всем признакам, гонят на самом деле. Впрочем, на десяток свой Мансур жаловаться бы не стал, это другие пусть жалобятся, а у него люди опытные. Если уж кому это дело по плечу, так это им: лучших и не сыскать во всем тумене, что привел за собой Бердибек, младший сын великого хана Картауса. Почитай, все они не первый год по степи с саблей ходят, разве что Йолай молод, ну да он сокольничий, с него за птиц спрос, а не за лихость в рубке рукопашной. Сейчас весь десяток смотрел на своего вожака с вопросом и плохо скрываемой надеждой: «Не отвернуть ли?» Даже болотник – уж на что, казалось бы, силен да глуп – и тот как-то странно водил мордой, покрытой толстым слоем мха и тины. Впрочем, болотники вдали от болот всегда были немного не в себе: иди пойми, что его беспокоит, опасность или отсутствие родного болота – разговаривать-то не умеет.

Решать надо было сейчас, и сделать это было ой как непросто – слишком уж хорошо понимал Мансур, что не станет обычный волк тенью шастать по спящему лагерю степняков. Волк, он от людей с таким количеством оружия, собак и огня держаться будет подальше, потому как не похожа армия кочевников на легкую добычу, как ни смотри, да и вообще на добычу не похожа. А этот волк не только влез в лагерь среди ночи, но и вполне мог увидать то, что от чужих глаз спрятать пытались тщательно. Мог, проклятущий, еще как мог! Близко подобраться ему, конечно, не дали – в ближнем кругу в дозоре не степняки стояли, а Кощеевы вурдалаки, тех так просто не обойдешь, – но леший его знает, что он сумел углядеть. А стало быть, отпускать его ну никак нельзя. Ну а поскольку разведчика проморгали воины хана Бердибека, то и ловить его кому, как не им? И кому, как не ему, Мансуру Кулабаю, сыну Зарги Кулабая по прозвищу Смерть богатырская, поимку прознатчика вражеского возглавить?

Отец его и правда во времена Тугаринова похода, под Киевом, сумел убить богатыря, так что прозвание его пустой похвальбой не было. История эта со временем обросла легендами, порой можно было услышать аж о десятке богатырей-гигантов, но сыну ее Зарга рассказывал, как было: не затем, чтобы похвастать, а чтобы научить. Набег тогда уже к закату шел, добычу войско богатую взяло, но Тугарин, прежде чем назад в степь широкую воротиться, решил столицу Руси в сабли взять. Войско царское тогда уже разбито было, главные богатыри – кто ранен, кто убит, так что город захватить думали быстро. Ворота пробили споро, да тут и встали. В проходе богатырь оборону держал, юный совсем, на две головы ниже даже невысоких степняков, но сила богатырская в нем уже была. Меч его прорубался сквозь тела, словно нож сквозь масло, и стрелами засыпать не удавалось – мал он был, за щитом, почитай, весь и укрывался. Не одну дюжину бывалых воинов сложил, пока отцово копье его настигло.