Тридевять земель - стр. 60
Некоторое время в кучке людей царило молчание, и только выдыхаемый ими пар клубился над головами.
– Ну, что ж! Война так война, коли они того хочут, – сказал наконец какой-то мастеровой. – Всё одно они нас не одолеют. – Где одолеть! – сочувственно подтвердил другой. – Мы грудью станем. Какой-то старик вспоминал объявление в Москве войны 1877-78 года. Молодёжь слушала его, затаив дыхание. – А что, – поинтересовался ещё какой-то молодец в белом фартуке поверх нагольного полушубка, – японец страшнее турки? Вопрос остался без ответа. Никто из собравшихся японцев никогда не видел, разве только на картинках.
Если бы Михаилу, как Грише, пришлось возвращаться сразу в Москву, то тягостное состояние безысходности, вызванное Гришиным открытием, владело бы им гораздо дольше. Но поскольку от Моршанска до Соловьёвки считалось всего пятьдесят километров, Михаил решил воспользоваться оказией и доделать семейные кадастровые дела.
Путь из Моршанска в Соловьёвку был мудрён: километров двадцать по старой, волнистой, словно стиральная доска, Борыкиной дороге, потом километров пятнадцать по просёлку по направлению на Парский угол, а оттуда на Алексеевку, где опять уже начинался асфальт.
Михаил выключил кондиционер, опустил стекло, и в салон вломился тяжкий, дурманящий запах травы. Гроздьями лежали в тёмно-синем небе звёзды, словно золотистые семена на иссиня-чёрной пашне. Сочный ломоть месяца всходил из-за лохматых верхушек деревьев, машина двигалась неровно в глубоких колеях, то тыкаясь носом в самую землю, то вздымая его к тёмно-синему небу, точно лодка шла в высоких волнах разбушевавшегося моря. Не было ни встречных, ни поперечных, он один свершал нелёгкий путь в тёмных полях, на свет фар бесстрашно летели мотыльки и расшибались, меняя свою и без того короткую жизнь на ещё более краткий восторг тепла и волшебного сияния.
Переночевав в деревне, ранним утром он был уже в Сараях. Архивариус, наудачу, уже одолел свои хвори и приступил к исполнению. Это был совсем молодой ещё человек, намеренно напускавший на себя важности. Вникнув в суть дела, он, протянув Михаилу бланк, коротко приказал:
– Заполняете заявление и ко мне с копией паспорта.
Ксерокс Михаил нашёл в палатке сотовой связи недалеко от здания администрации. Взлетая на второй этаж, он столкнулся с архивариусом, подходившим к своему кабинету и озабоченно вперившимся в какие-то бумаги. Не глядя на Михаила, он протянул руку за документами. Михаил отдал документы и приготовился зайти в кабинет вместе с архивариусом, но тот его огорошил. Просмотрев документы, он сказал: