Тридевять земель - стр. 14
На мгновенье Вячеслава словно бы обдало запахом следственного изолятора, который отныне повсюду преследовал его. Там, в следственном изоляторе, в сознание его закралось очень неопределённое подозрение, что это не он – жертва ошибки, что и та жизнь, которая протекала снаружи, на так называемой воле, тоже ошибка, что всё теперь сплошная беспросветная ошибка, и что было в этом открытии самым страшным, так это то, что ошибка эта была без права исправления. Возможно и даже вполне вероятно, что в замыслах того, кто управляет этим миром, такое право и существовало, но это было неизвестно живущим и, что ещё важнее, непонятно было, как его заслужить. И вот теперь, выслушав тост Ашихмина, Вячеслав испытал чувство, как будто на него и на всех присутствующих дохнуло из адского жерла. Процесс, начатый двадцать лет тому назад, в этих простых, непреклонных словах, от которых веяло разом и средневековьем, и протестантизмом, обрёл своё завершение и увенчал то уродливое здание, которое слепили из обломков Советского Союза. "Прекрасное далёко", о котором спела Алиса Селезнёва в марте 1985 года, наступило.
Рядом с каждым прибором лежали по две шоколадки, выполненные кондитером в виде барельефов жениха и невесты. Вячеслав сунул их в боковой карман своего элегантного пиджака, нашёл глазами своего друга Владлена и дал понять, что долг приличиям он считает исполненным.
Несмотря на то, что устроители торжества всячески старались провести его по западным стандартам, как они их понимали, и выдержать тон, всё же свадьба вышла из-под контроля организаторов и, что называется, разошлась. Появились непредусмотренные программой подвыпившие ораторы, речистые благожелатели, нетрезвые дамы, убегавшие выплакать свое мимолётное горе в уборной, и Вячеслав, ещё раз переглянувшись с Владленом, стал пробираться к выходу. Заглядевшись на экстравагантный убор невесты, он спиной к спине столкнулся с каким-то мужчиной. Мужчина учтиво извинился, сделал шаг назад и, прежде чем Вячеслав успел сделать возражающий жест и вообще что-либо сообразить, буквально расстрелял его из своего "Canon"-а.
– Ну куда? – спросил Владлен и тут же назвал на выбор несколько ресторанов. Все их Вячеслав хорошо знал.
– Давай что-нибудь попроще, – попросил он, несколько утомлённый принуждённым свадебным весельем.
– Тогда в "Дантес", – приговорил Владлен.
Час был поздний, но передний зал буквально кишел разодетыми молодыми девушками, напоминавшими возбуждённую толпу абитуриентов. Бесспорно, имя Дантес обладало известной магией, но было ясно, что единственно ею дело не ограничивается.