Тридевять земель - стр. 104
«Когда Савиньи говорит о начале достоверной истории народов, – начала читать она, – тем самым он подаёт повод ко всем тем упрекам, которые вовсе не заслуживает историческая школа. «В самую раннюю эпоху своего бытия, – писал профессор Буслаев, – народ уже имеет все главнейшие нравственные основы своей национальности в языке и мифологии, которые состоят в теснейшей связи с поэзией, правом, обычаями и нравами». Все эти проявления народной жизни неразрывно связаны между собою и только представляются нам обособленными, и поэтому надо признать, что здесь мы устремляемся в настолько неизведанные области, что, как предостерегал ещё Спенсер, слова «брак» и «право», в приложении к подробному общественному состоянию, могут привести к ошибочным выводам. "Таким образом, – заключает Иеринг, – на долю Савиньи остаётся только доисторическое время, относительно которого у нас нет никаких сведений". (Здесь уместно припомнить слова Моргана, что из небольшого числа зародышей мысли, возникших в ранние века, развились все основные учреждения человечества.)
Но Савиньи говорит, что юридическое правило возникает из общего правосознания или из непосредственного убеждения в его истине и в присущей ему помимо внешней санкции обязательной силе, и можно поэтому с уверенностью сказать, что каждый закон имеет в себе элементы прошлого. Эти-то элементы и приводят нас в отдалённое прошлое, о котором зачастую не сохранилось никаких письменных свидетельств, и дают нам понятие о мирочувствовании наших далёких предков и тех правил, которых они держались.
Наиболее древние из книг, содержащие в себе священные законы, бросают мало света на самое его происхождение. Какая-нибудь система обрядовых действий, какие-нибудь обычаи и обыкновения должны были иметь место и до времени его появления, замечает Мэн. Представляя нам русские племена, летописец наш говорит: "си же творяху обычаи кривичи и прочии погании, не ведуще закона Божия, но творяще само собе закон", он только хочет сказать, что "имяху бо и обычаи свои, и закон отец своих и преданья (то есть уставы), кождо свой нрав".
Все без исключения дошедшия до нас системы писанного законодательства понуждают говорить с непреложностью о существовании религиозно-правовой системы взглядов древнего общества. Несомненно также, что все они опирались на обычай. "Истинное значение права можно правильно понять лишь в том случае, – пишет Йеллинек, – если иметь в виду, что общество – первее цивилизованного индивидуума. Изучение истории показывает, что самостоятельная ценность индивидуальности есть величина, обусловленная общим культурным положением народа, о которой так же нельзя высказать нечто абсолютное, как о каком-либо факте исторического характера. В развитом общественном строе отдельному члену, конечно, предоставлено больше самостоятельности, чем в строе менее культурном, где отдельные органы ещё недостаточно дифференцированы. Степень самостоятельного значения, которую признает за индивидом общество, является продуктом долгой и тяжёлой исторической работы и лучшим плодом каждой культуры, и не может быть выводима из чистого разума".