Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648 - стр. 30
Для курфюрста и его друзей очаг европейской напряженности находился не в Мадриде, Париже, Брюсселе или Гааге, а в Праге. Причина была проста: правящий император Маттиас[9] был стар и бездетен, так что на очередных выборах императора представлялась возможность не дать Габсбургам снова сесть на императорский трон, и протестантское большинство в коллегии курфюрстов получало отличный шанс добиться успеха. В ней числилось три курфюрста-католика, все трое епископы, и трое курфюрстов-протестантов – Саксонский, Бранденбургский и Пфальцский. Седьмым же курфюрстом был король Богемии, где на большинстве предыдущих выборов неизменно побеждал католик и Габсбург. Однако корона Чехии была выборной, а не наследственной, а среди чехов было много протестантов, и если бы какой-то смелый германский принц поднял восстание в Чехии, вырвал бы из рук Габсбургов чешскую корону и вместе с нею право голоса на выборах императора, то протестантская партия в коллегии курфюрстов получила бы численное преимущество над католиками в соотношении 4 к 3, и участь императорской династии была бы решена.
Подобные же намеки делались и во время бракосочетания курфюрста Пфальцского. Таким образом, о чешском проекте знали все, кто подписал брачный союз, но если советники курфюрста рассчитывали на то, что английский король поможет им осуществить планы, то король Англии со своей стороны предполагал, что эта блажь далеких германских олухов никогда не будет играть роли в настоящей европейской политике.
Две проблемы сошлись на одном человеке: европейская дипломатия, образовывавшая широкий круг, включавший Мадрид, Париж, Брюссель и Гаагу; и германская дипломатия, искавшая подходов к императорской власти и короне
Чехии. Обе они упирались в курфюрста Пфальцского. Редко в истории Европы случалось так, чтобы столь многое зависело от личных качеств одного-единственного человека.
В 1618 году курфюрсту Фридриху V шел двадцать второй год от роду, и он девятый год находился у власти. У стройного, хорошо сложенного юноши приятные черты лица и красивые глаза дополнялись необыкновенно располагающими манерами. Не считая того, что порой его охватывало уныние, он был любезным хозяином и приятным собеседником, веселым и непритязательным. Мягкий и доверчивый, одинаково неспособный гневаться, ненавидеть и проявлять решительность, он добросовестно стремился исполнять свои обязанности, хотя очень любил охотиться, играть в теннис, плавать и даже просто поваляться в постели. Судьба-шутница не наделила его никакими пороками, зато одарила всеми достоинствами, совершенно бесполезными для государя. Он не был силен ни телом, ни духом, и нежное воспитание, которое по идее должно было расшевелить его робкую натуру и подготовить к предстоящей архисложной задаче, совсем ослабило даже те ростки твердости характера, которые у него имелись.