Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648 - стр. 17
Долгая вереница Габсбургов на императорском престоле значительно усугубила тяжесть положения. Обладая могуществом в пределах наследственных владений, они держали в страхе, но не могли контролировать правителей более низкого ранга, которые, в свою очередь, противились всяким попыткам централизации, так как считали правящую династию и без того уже слишком сильной. Родственные связи между испанским монархом и германским императором окончательно все испортили, поскольку император просил помощи у короля Испании для борьбы с недовольными его властью, а князья в ответ обращались к врагам Испании, и в первую очередь королю Франции. Шаг за шагом германские князья превратили свою страну в поле битвы, открыв ее для соперничества чужеземных правителей.
Между тем внутренняя раздробленность все больше усугублялась. Даже к началу века – а в Гессен-Касселе и к 1628 году – принцип первородства еще не успел закрепиться в империи, и князья делили земли между сыновьями, предоставляя каждому независимые или почти независимые права. В одной провинции могло возникнуть до полудюжины мелких государств, каждое из которых пользовалось независимостью, каждое имело столицу в каком-нибудь городке, а порой не более чем деревушке с королевским охотничьим домиком, который был и центром государства, и дворцом его государя. Каждый такой кусочек носил название родительского государства, к которому прибавлялось название его главного города, из-за чего география империи обременялась такими топонимами, как Гессен-Кассель, Гессен-Дармштадт, Баден-Баден, Баден-Дурлах; помимо Курпфальца и Рейнского Пфальца, существовали родственные ему княжества Цвайбрюккен, Нойбург, Циммерн и Зульцбах, а в небольшое государство Ангальт (Анхальт), которое само по себе не больше Эссекса в Англии, в 1618 году входило четыре княжества – Цербст, Дессау, Бернбург и Кётен.
Между этими княжествами были разбросаны вольные города – малые и большие территории, не зависевшие ни от кого, кроме императора. Некоторые из них, например Нюрнберг и Ульм, владели целыми провинциями; другие, такие как Нордхаузен или Вецлар, могли похвастать разве что опрятными садиками вокруг городских стен. Существовали даже вольные имперские селения. Всю эту географическую неразбериху довершали церковные владения, аббатства и епископства с независимыми правами, от мелкой провинции Мюнстер до разбросанных земель Фрайзинга, отделенных друг от друга расстояниями более чем в сто миль.
Все это лишь самые важные члены из этой федерации отдельных государств; а уж всех вольных рыцарей и графов, которые, подобно Гецу фон Берлихингену, могли заявить, что они «зависят только от Бога, императора и самого себя», невозможно и сосчитать. Пожалуй, нашлось бы сотни две тех, чьи богатства и земли давали им некоторое право голоса, и почти две тысячи тех, чье экономическое положение можно было сравнить с положением английского сельского дворянина. Таким образом, населением в 21 миллион человек управляли более чем две тысячи отдельных государей. Низшее дворянство, рыцари и свободные держатели императорской земли образовывали между собой конфедерации там, где их владения располагались плотнее всего, либо договаривались с главным администратором провинции там, где их было немного. Тем не менее даже с учетом этих объединений в Германии насчитывалось более трехсот потенциально конфликтующих правителей.