Тридцать ударов плетью - стр. 26
– В клинику, или проголодалась? – открывает он мне дверцу машины, и придерживает ее, пока я присаживаюсь на сидение.
– В клинику, – смотрю я в его глаза… – узи и другие анализы лучше сдавать на голодный желудок.
– Понял! – гладит Лев меня по щеке.
Его пальцы пахнут мною, и это снова будоражит кровь, заставляя тело вновь наливаться томной приятной тяжестью.
Лев обходит автомобиль, садится за руль. Его широкие ладони обманчиво спокойно обхватываю руль, а я едва ли сдерживаю сладкую судорогу от воспоминаний.
Ведь тогда, в примерочной, на бурной эякуляции Льва, все не закончилось. А как оказалось, только началось.
– Щас, малышка! – тяжело дыша, с расстегнутыми и приспущенными джинсами Лев отошел куда-то в сторону, но вскоре вернулся с упаковкой влажных салфеток.
Он не спеша вытер меня от своего семени. Я замирала и дрожала от этих прикосновений холодного мокрого текстиля к своей коже повсюду, но особенно на внутренней стороне бедер.
– Да, малышка! – прокомментировал мою рефлексию Лев, – Надо было тебе первой сладкого выдать. Сейчас, малышка, вот так, иди ко мне!
Лев берет меня на руки, уже привычным жестом, несет несопротивляющуюся на софу. Я настолько мокрая, что даже его влажная салфетка не помогла, и теперь я наверняка спалюсь, что теку до сих пор, потому что он удерживает меня под попу, почти касаясь лепестков и наверняка чувствует мой водопад.
Он опускает меня на софу, широко разводя мои берда. Забрасывает одну ногу к себе на плечо.
– Лев… я… не готова еще так… ребенок… вдруг мне нельзя…
– Не бойся, Алина, – успокаивает он меня, – я только поцелую. Там тебя поцелую, а лезть не буду. Расслабься.
Он спускает голову к низу моего живота, попутно целуя, лаская, прикусывая все до чего дотрагивается. Мне так сладко, и хорошо, и правильно, что я невольно раскрываю бедра для него сильнее, чтобы ему было еще легче, а когда чувствую его ободряющее дыхание, прихожу в себя и сжимаю бедра наоборот, пытаясь прикрыться. Ибо бесстыдно все это. И ни черта не правильно! Вот ни на грамм не правильно! Лев чувствует и это. Целует поочередно каждый лепесток, каждую мою складочку.
– Охеренно пахнешь! – рычит он, удваивая старания, – И вкусная! – погружает он язык в самую глубину, напрягает его, умышленно двигая им, словно поршнем. – И узкая! Даже для моего языка узкая! Целочка что ли?
А? Что? О чем он говорит? Отправленная проделками Льва прямиков в нирвану, я даже не сразу соображаю, о чем именно он спрашивает, а когда до меня все же доходит смысл его слов, то вспоминаю, каким мелким, миниатюрным членом обладал Азамат. Нет, он лишил меня девственности в первую же ночь, и кровь была, и все, как полагается, иначе, убил бы сразу, подумав, что я не невинна, но вот растянуть мне тело таким органом как у него, не было ни единого шанса. Да и те, десять фрикций, которые он обычно кряхтел пыхтя на мне вообще никак не влияли на это.