Тридцать три несчастья - стр. 20
– Ты думаешь, они напали на тебя по наводке Сергея? Но почему избили так жестоко? Садистская натура мента вовремя остановиться не позволила?
– Может быть. А может, таков заказ был? Чтобы я в институт не поехала? Я ведь потом за героя замуж вышла.
– Ой, смотри, Катины ключи… надо догнать!
– Лучше позвонить.
Они не услышали, как отпрянула от двери и поспешно выскользнула из кабинета Катя, отключив телефон, и побежала на выход, по дороге утирая слёзы. Людмила Павловна нашла её в раздевалке.
– Всё будет хорошо, – сказала она девочке, передавая ключи.
Та кивнула, а выйдя за порог, мрачно сказала сама себе:
– Ничего теперь хорошо не будет.
Харассмент
Окно бухгалтерии выходит на бетонный забор, поэтому в комнате темно. Проснувшись, Люба берёт телефон и видит, что ещё рано, шести нет. Но знает, что теперь не заснуть, и встаёт. Зевая, включает свет, выплёскивает воду из чайника в тазик, наливает свежую из ведра, щёлкает кнопкой и, пока вода закипит, успевает умыться над ведром. Пьёт кофе, одевается и, прихватив помойное ведро, выходит в тёмную прихожую конторы. Увы, в здании ни водопровода, ни канализации. Колонка у дороги, скворечник с дырочкой сердечком на двери – за углом. Ничего, послезавтра выходной, и уже завтра вечером она вволю поплещется в ванне и поболтает с тётей Клавой. Люба не такая уж болтушка, но здесь она за месяц так ни с кем и не познакомилась. Не сказать, что ей очень эти знакомства нужны, но за последние два дня она, наверное, раз шесть произнесла «здрасьте» и один раз «да, холодновато». Этак и совсем говорить разучишься!
Входная дверь чуть подалась, и дальше никак. Зато в щель ворвался снежный вихрь. Ну вот, уедешь тут пораньше! То-то вечером шов на животе как иголкой кололо!
С трудом приоткрыла дверь. Лопатой очистила крыльцо, выкатила снегоуборочную машину и побрела по едва заметной тропинке к первой контейнерной площадке.
Как она оказалась здесь? Просто поняла, что тёте Клаве она в тягость. Её благодетельница вдовела уже пятнадцать лет и привыкла к одиночеству. А тут совершенно посторонний человек. Люба пыталась убираться, готовить, развлекать пожилую женщину, чтобы быть полезной. Может быть, немного переусердствовала, а может, тётя Клава привыкла всё делать по-другому. Да что там, и сама не сахар медович, так же её тошнит, и приливы, и слабость, и раздражительность. И тогда сказала:
– Тётя Клава, ничего такого. Но если мы ещё неделю с вами в четырёх стенах проведём, то точно подерёмся.
– Бросаешь меня, значит?
– Никогда! Я вам благодарна на всю жизнь, сколько мне её осталось. Но съехать надо, чтобы друг другу нервы не трепать. Я буду два раза в неделю приезжать, продукты привозить, готовить, убираться и так далее, а в остальные дни вы будете от меня отдыхать. По вашему звонку всегда прилечу через полчаса, посёлок ведь всего в десяти километрах от города. Ваша соседка тётя Наташа предложила дворничихой за её дочь там поработать.