Тридцать четыре холостяка. Новый состав - стр. 15

– Тимофей, – он обратился к кошаку, что продолжал сидеть на моих руках, – какого лешего ты ее сюда привел? Только лишь потому, чтобы предупредить, что конкретно вот эту вот, – слово «эту» он выделил, – трогать нельзя?

– Допустим, – кивнул Тимоша. – А тебя это в первую очередь касается. Все понял? Соколик недоделанный.

– Тимофей! – рыкнул воевода, и в столовой наступила звенящая тишина. – Я устал от ваших постоянных склок. Прекратите оба, а иначе, – тут пожилой мужчина посмотрел на Острослова, – ты вылетишь из терема, а ты… – это Черномор обратился уже к Тиму, – отправишься в Хрустальный.

– Зачем это? – насторожился кот.

– Чтобы жизнь медом не казалась! Александра, – на меня посмотрели усталым взглядом карих глаз, – простите уж нас.

– Ничего страшного, – я мило улыбнулась. – Мне было приятно со всеми вами познакомится, – слукавила конечно, а куда деваться. – Особенно с вами Черномор…

– Черномор Гореборович.

– Черномор Гореборович, – повторила я и все же рискнула отойти от Острослова подальше. До этого мы стояли на уровне вытянутой руки. – Теперь я могу идти?

– Конечно, – ответил воевода. – Удачи вам, Александра.

– И вам тоже, – я еще раз улыбнулась, и направилась на выход из столовой, чувствуя на себе десятки заинтересованных взглядов. И только когда оказалась в сенях смогла спокойно выдохнуть.

– Ты молодец, Сашка, – похвалил меня Тимофей. – Я бы на твоем месте половине богатырей уж точно морды расцарапал. Чтобы не глазели так откровенно, да слюни не пускали.

– Хорошо еще… – я вышла на улицу и стала спускаться с крыльца, – что я в таком чумазом виде.

Он узнал ее сразу же, как только она переступила порог столовой. И внутри богатыря поселилось сразу два желания – прогнать ее, чтобы глаза больше не видели и… поцеловать. Странный порыв, от которого ему стало не по себе. Поэтому-то он и нагрубил ей, абсолютно не боясь гнева отца. Еще и его товарищи поголовно обратили на нее свое внимание. И пусть она была растрепана, в порванном и грязном сарафане, а на правой щеке виднелась полоска грязи, младший Залесный знал – девушка диво как хороша. А знал он это потому, что в своих снах видел ее и без одежды.

– Ты что творишь? – спросил Черномор, когда в столовой кроме него и Острослова больше никого не осталось. – С чего вдруг к девице прицепился?

– Раздражает она меня, – тут молодой человек почти не слукавил. Раздражение к Александре он испытывал.

– Это не причина так с ней разговаривать, – седые брови воеводы сошлись на переносице. – Вот как позову сюда Бериславу…

– Не впутывай в это мать, – Острослов поморщился, живо представляя, какой скандал та закатит.