Тридцать четыре ёжки для Кощея. Книга третья. В погоне за женихом - стр. 44

– Я отвратителен тебе? Думаешь, поверю? – Губы Кощея дёрнулись в раздражающе весёлой усмешке. Он даже объятия ослабил.

Совершенно необъяснимо мне стало не по себе. Почему-то меня не покидало ощущение, что я нахожусь в клетке с голодным львом. Одно неосторожное движение – и меня слопают. Вон одни глазища как предвкушающе блестят.

– Заверю вас, ничего, кроме изжоги, вы у меня не вызываете и совершенно мне неинтересны, – с деланным равнодушием парировала я.

В тёмном омуте его глаз промелькнул задорный хищный блеск.

– Не верю. Разубеди меня.

– Какого лешего? – оторопела я. Но моё возмущение затерялось в водовороте жутко волнующих ощущений.

О, нет! Снова?!

Всё случилось настолько быстро, что я ничего не успела предпринять. Объятия усилились, угрожая меня раздавить. Драгомир властно прижался к моим губам, и слова потонули в дурманящем поцелуе. Мысли, звуки, время замерло в одночасье. Во всём мире остались мы вдвоём. Его язык скользнул между моих приоткрытых губ и начал свой дерзкий танец. Приятная нега мягко оплетала разум и наполняла ленивой истомой. Околдованная захлестнувшим наслаждением, я беззастенчиво отвечала на ласки и жадно гладила его плечи. На краю сознания ощутила, как сильная ладонь, вызывая трепет во всём теле, спустилась по спине и в неистовстве сжала талию. Сладостное безумье нарастало, а упоительный поцелуй продолжался, посылая по спине пробирающий до дрожи озноб.

Драгомир прервал поцелуй, чтобы обрушить их на мои раскрасневшиеся щёки. Когда он отстранился, я продолжала цепляться за его плечи и смотреть в пылающие нежностью глаза.

– Доверься мне, моё сокровище. Скоро всё закончится, – пообещал он.

Потрясённая, сбитая с толку его словами, я злилась на нас обоих. На себя – за свою слабость перед ним. На него – за то, что ничего не объяснял.

– Ты слишком о многом просишь. Сложно доверять тому, кто собирается навечно соединить судьбу с другой. Уже сегодня вечером тебя с Цветаной будут связывать нерушимые узы, – не выдержав, открыто высказала я.

Ответом мне стали объятия. Не жаркие, обжигающие или пьянящие, а тёплые и уютные, уговаривающие отпустить выставленную защитную стену.