Тридцать четыре ёжки для Кощея. Книга третья. В погоне за женихом - стр. 1

Калитка тихонько скрипнула несмазанными петлями, предупреждая хозяек о незваном госте. Послеобеденное солнышко приятно пригревало. Над клумбами порхали бабочки. Яблони, усыпанные наливными яблоками, радовали глаз голодного путника. Забыв, к кому, собственно, пожаловал в гости, Петруха прокрался к дереву и сорвал парочку сладких плодов. Вкусив медовых яблок и избавившись от огрызков перекинув их через соседский забор, домовой вспомнил о своей важной миссии. Он было пружинистой походкой направился к крыльцу, как выяснилось, что хозяйки сами вышли его встречать. Три милые старушки в ситцевых платочках да длинных расшитых по подолу яркой нитью сарафанах приветливо улыбались ему.

– Чаво добрый молодец к нам пожаловал? Чай заплутал, миленький?– Из уст старосты клана Ветров слова текли сладкой патокой. У неё и угощенье для гостя нашлось.

Откинув с тарелки салфетку, она протянула ему румяные пирожки.

– Перекуси с дороги миленький, – льстивыми речами уговаривала Петруху Евпраксинья.

Вспомнив наставления Мирославы, домовой выпучил глаза и замахал руками:

– Сгинь нечистая! Ничего мне от тебя не надобно! – От изумительно пахнущих пирогов у него снова засосало в животе от голода. – Разве что отведаю я ваших яблочек.

Протянув руку, он по-свойски сорвал, висящий прямо у него над головой плод.

– Кушай, милок, кушай, – ехидно протянула Евдокия и получала от старосты Акулины тычок в бок.

– Я говорила улыбаться. Улыбаться! А не скалиться, – негромко пробормотала предводительница клана Ветров.

– Ты нам всех женихов распугаешь, – пробурчала Евпраксинья, в кои-то веки полностью согласная со старшей сестрой.

И сделалось Евдокии так обидно, что она громко прошипела:

– Шо-о-о?

– Не шо, а приглашай нежданного гостя к столу, – велела ей Акулина, кося одним глазом на домового.

Приглашение к столу застыло на языке Евдокии. Она вместе с сёстрами уставилась на Петруху, удивляясь тому, как быстро он сгрыз яблоко. Прямо настоящий хомяк. Раз-два и нет его, один огрызок в руке виднеется. А после и от того ничего осталось – домовой посмотрел-посмотрел на огрызок да слопал.

– Вы обо мне говорите? – с набитым ртом, сам того не желая, напомнил о себе Петруха.

– О тебе, касатик. Там чай в самоваре подоспел.

От навязчивой заботы старосты проглоченный совсем недавно огрызок встал у домового поперёк горла.

– Ничего не надо! Ни чая вашего, ни пирогов! – закричал Петруха, плюнув на данное Мирославе обещание. – Не подходите! Живым не дамся!

Сначала нужно было ноги унести, а потом думать, как Кощея вызволять. Эти бабули, дабы было по-ихнему, в раскалённую печь засунут и не пожалеют. Вон как улыбаются, так и норовят втереться в доверия, а сами авось и огонь уже развели.

Петруха отступил к забору, а Ёжки с укоризной во взглядах двинулись к нему.

– Шо энто с ним? – задумчиво протянула Евпраксинья.

– От радости обезумел, – мудро изрекла Акулина. – Яблочки ему больно наши понравились.

– Яблоки и впрямь наливные уродились, – поддакнула Евпраксия, радуясь, что, если уж от солений ничего не останется, дык хоть яблоками запасутся. Эх, Кощеюга, почти все их заготовки на зиму извёл.

С опаской покосившись на бабуль, Петруха резвым козликом закинул ногу на деревянную перекладину забора, да и повис на нём мешком. Волшебный молоточек, что давненько хранился в закромах у старушек, пришелся домовому прямиком по темечку.

– Придётся соседа звать, чтобы ирода залётного треклятого в погреб затащить, – посетовала Евдокия, досадливо помахивая обычным на вид молотком.

–Ты Иванычу яблок предложи, он согласится, – посоветовала ей староста, заботливо накрывая полотенчиком остывшие пироги.

Сердце Евпраксии тоскливо сжалось – останутся они и без яблок.

В сад я возвратилась в радужном настроении, но прогуляться по аллеям и полюбоваться красивыми цветниками, перемолвиться парой слов с друзьями не довелось. Как и предвидел Драгомир, Колобок сам меня разыскал и напомнил о награде, ожидающей меня по случаю великой победы в состязании. С «великой» он сильно переборщил, но было приятно.