Трианон - стр. 58
– Может, поэтому он и уехал так далеко? – предположила Катерина.
– Кто знает, – вздохнула Аглая. – Как ни странно это прозвучит, но и этот дом, и эта семья – все еще загадка для меня.
В это время раздался стук в дверь. Аглая взглянула на Катерину.
– Вы кого-то ждете?
Катерина покачала головой. Матвей лишь молча пожал плечами. Аглая вытерла руки полотенцем и пошла открывать. Катерина последовала за ней. Когда Аглая распахнула дверь, на пороге стояли двое, мужчина и женщина. Он выглядел настоящим франтом, как в заграничных журналах тридцатилетней давности. Черный костюм, белая сорочка с галстуком-бабочкой, золотистая жилетка, из кармана которой свисала длинная серебряная цепочка часов. Его спутница была яркой восточной красавицей. Бледное лицо с узким разрезом глаз, блестящие черные волосы. На ней было длинное вечернее платье угольно-черного цвета. На изящной шее сверкало массивное золотое ожерелье.
– Аглая Державина? – осведомился мужчина.
Удивленная Аглая молча кивнула. Рядом с ними она, в потертых джинсах и футболке с отрезанными рукавами, выглядела просто оборванкой.
– Разрешите представиться, – сверкнул белоснежными зубами незнакомец. – Иннокентий Бестужев! Вы, должно быть, знаете моего отца Ипполита Германовича.
– О! – выдохнула Аглая. – Конечно, мы знакомы. Проходите!
Катерина приоткрыла рот. Это же тот самый тип, о котором рассказывал Валентину его приятель! Зачем он притащился в их дом? В прихожую выглянули Прохор и Валентин.
– У нас гости? – удивленно спросил Прохор.
– Мы ненадолго! – тут же проговорил Иннокентий. – Я пришел по одному делу.
– Я вас слушаю, – кивнула Аглая.
– Мой отец собирался приобрести ваш театр «Иллюзион», – начал Бестужев. – Но потом сделка сорвалась из-за непредвиденных обстоятельств. Так вот, я готов завершить это дело прямо сейчас!
В прихожей воцарилась тишина. Был слышен лишь звук работающего в гостиной телевизора. Наконец Аглая смущенно откашлялась.
– Извините, Иннокентий, но с тех пор кое-что изменилось, – сдержанно сказала она. – Договор с вашим отцом мы так и не подписали, а теперь и вовсе передумали продавать театр.
Бестужев нахмурил тонкие брови.
– Вот как? – не без досады произнес он. – И что же заставило вас изменить свое решение?
– Непредвиденные обстоятельства, как вы сами заметили…
– Но театр мне нужен!
– Нам он тоже еще пригодится. Уж извините, – развела руками Аглая.
– Черт возьми! – вырвалось у Иннокентия. Его маска светского благородного человека на какой-то миг слетела с него, но он тут же взял себя в руки. – Ну что же, – снова благодушно улыбнулся он. – Если вы вдруг передумаете…