Три зверя для невинной - стр. 24

— Дельная мысль, — кивает Урош и из-под кресла достает связку из шести банок пива.

Я хочу возмутиться, что они и так пьяные, но когда мне вручают банку пива, я соглашаюсь, что выпить точно не помешает. Из леса меня не выпустят, а трезвой я просто свихнусь. Немного протрезвела и чуть не схватила удар.

Пока я открываю банку, мои пленители залпом выпивают пиво, мнут с жутким скрежетом в руках пустые жестянки, глядя друг на друга, намекая, что это могли бы их головы. Я делаю глоток теплого пойла, и замираю, когда Йован переводит на меня взгляд с толикой раздражения и даже ненависти.

Ну, его можно понять. Сидит в кресле девица в мокрой футболке, а он вынужден терпеть и бороться с эрекцией и желанием отметелить друзей, которые тоже имеют на меня виды. В нем, как в двух других, возмущен не только зверь, но и мужчина. Замечательно, мы переходим на следующую ступень взаимодействия, когда во всех бедах виновата женщина. Это же я явилась сюда, испортила вечер и сама себя, блин, не выпускаю из леса.

Я тоже злюсь. У меня не получается так быстро выхлебать пиво, но я очень стараюсь, потому что тоже хочу показать, насколько я раздражена после почти-обморока. Даже не смогли отправить меня в нокаут! Стоило погромче порычать, погавкать!

— Мы не гавкаем, — глухо хрипит Урош. — Мы не собаки, Мила.

И банку я не могу смять в лепешку, как получилось у оборотней, которые невероятно оскорблены моими мыслями о том, что им не мешало полаять для глубокого обморока. Я встаю, ставлю банку на пол и наступаю на нее. Скрежет, и я оглядываю каждого исподлобья. Да, мальчики, это могут быть ваши яйца.

— Что это еще за фокусы? — Горан вскидывает бровь.

— Бесите, — цежу сквозь зубы.

Вынудили меня их поцеловать, а я девочка скромная и мне даже сны эротические никогда не снились. Горан приподнимает бровь и в следующую секунду стены и пол вибрируют от его хохота. Йован и Урош присоединяются к гоготу друга, а мне не остается ничего кроме, как вспыхнуть гневом, как спичка, и стянуть мокрую футболку, что неприятно липнет к коже, а под ней майка на тонких бретельках. Тоже мокрая.

Смех обрывается молчанием, а я откидываю футболку в сторону и понимаю, что моя злость играет против меня. Мне не простят, если я тут в ярости сорву одежду.

— Я мокрая, — пытаюсь оправдаться и накрываю лицо рукой, потому что фраза получилась очень двусмысленной. — Мне надо переодеться.

— Раздеться, — сердито поправляет меня Йован.

— Тогда вы точно глотки друг другу перегрызете, — серьезная отговорка, чтобы не разоблачаться.

— Раздевайся, — Урош ухмыляется и волосюхами своими встряхивает. — Или претворим в жизнь твои фантазии с порванной одеждой.