Три женских страха - стр. 4
Тетя Сара продолжала что-то бормотать на непонятном языке, и мне стало почему-то очень страшно. Захотелось к маме – а заодно и узнать, что в письме.
От любопытства меня просто распирало, я быстро шмыгнула по коридору к маминой спальне, но дверь оказалась заперта. Я принялась стучать, просить маму впустить меня, но за дверью была тишина. Я истерично рыдала, колотя в дубовую поверхность кулаками, и у тети Сары не выдержали нервы, она сгребла меня в охапку и утащила в свою комнату. Там она долго качала меня на коленях, как совсем маленькую, гладила по голове и что-то шептала. Понемногу я перестала плакать, успокоилась и уснула.
Ночью меня разбудило тихое бормотание. Открыв глаза, я увидела на фоне незашторенного окна силуэт тети Сары. Она раскачивалась из стороны в сторону, обняв себя руками за плечи, и монотонно говорила что-то. Я прислушалась – снова тот же незнакомый язык:
– Барух Ата Адонай, Элохэйну…Мэлэх Ха Олам, Борэ пери Ха гэфэн. Амэн…[1]
Я в испуге вскрикнула, и тетя Сара быстро обернулась:
– Что, Сашенька?
– Зачем ты это говоришь?! – зашипела я, размазывая по щекам вновь хлынувшие слезы. – Мне страшно, не надо так говорить…
– Это… молитва, Сашенька, – чуть запнувшись, сказала она. – Я молюсь за твоего папу, за маму, за братьев.
– Зачем?! Молятся за мертвых!
Она обняла меня, прижала к себе и, тихо раскачиваясь из стороны в сторону, как делала недавно, проговорила:
– Живым молитвы важнее, Сашенька.
Утром, проснувшись небывало рано, я побежала к маме. Дверь открыта, но мамы нет. В раскрытом настежь шкафу болтались пустые вешалки, коробки из-под туфель напоминали разинутые рты… Вот в этой, красной, всегда лежала моя любимая пара – черные, на высоком каблуке, с изящно вырезанным носком… Мама всегда кричала на меня, если я пыталась сунуть в них ногу, – боялась, что сломаю каблук. Ничего… даже халата…
В последнее время мама часто уходила из дома, но делала это вечером, когда я уже лежала в постели, и никогда не брала с собой ничего, кроме сумочки. Сегодня же из ее комнаты исчезло почти все.
Я кинулась в комнаты братьев – их тоже не было. Оставалась только тетя Сара, к ней я и пошла за объяснениями. В моей детской голове никак не укладывалось, что мама могла вот так уехать куда-то и не попрощаться. Самое ужасное – завтра первое сентября, я должна идти в первый класс.
Тетя Сара сидела в кухне за столом и ловко перебирала рис, отделяя чистые белые зернышки от потемневших. Когда я вбежала, она подняла глаза, и я заметила, что тетка плакала.
– Завтракать будешь, Сашенька?
– Где мама? – проигнорировала я.