Три женщины в городском пейзаже - стр. 29
Больше слушала, чем говорила. Да и о чем ей рассказывать? Все в ее жизни одинаково и предсказуемо, ничего интересного, День сурка, сплошная рутина: школа, дом, мама и Тася. Ну и маленькие человеческие радости: сходили с Настеной с театр, были с мамой в Третьяковке, ездила с классом в Ясную Поляну, собираемся в Питер, хочу прихватить с собой Тасю.
– Мама? Ну как обычно. Маме никто не нужен, Ольга Ивановна все так же предпочитает одиночество, страдает без работы, мама есть мама. Да, очень жалко, но что поделать? Езжу раз в две недели, от помощи мама отказывается.
Как-то вечером в воскресенье раздался звонок в дверь. Удивилась – кого еще принесло? Наверное, соседка Галя, больше некому, за солью или за хлебом, и Лида посмотрела в глазок. На пороге стоял Сережа.
От неожиданности она застыла, чувствуя, как отчаянно забилось сердце. Открыть? Нет, не буду. Зачем? Но все же открыла. Удивилась – постарел. Сутулый, седой, морщины, потухший взгляд. В общем, прибитый. Мимоходом глянула в зеркало: ну тоже не ах, и она уже не молодуха.
Сели на кухне, накрыла чай. Сережа молчал.
Лида не выдержала:
– У тебя что-то случилось?
– Случилось. – Кажется, он обрадовался ее вопросу. Или ей показалось? – Случилось, – повторил он, – и давно. Знаешь, Лидка…
Она вздрогнула от этого «Лидка». Хотела сказать – да господь с тобой, какая я тебе Лидка? Мы, Сережа, чужие люди! Да и столько лет прошло. Не сказала, пожалела. Всегда всех, дура, жалела. Но весь его вид, потухший, потерянный, сникший… Как сейчас говорят – сбитый летчик. Впрочем, «летчиком» он никогда не был… Летчик – это другое.
Попросил выпить. Лида удивилась: он никогда не пил, так, бокал шампанского на Новый год. А здесь – выпить. Откопала полбутылки вина. Выпил он жадно, залпом, одним махом.
Потом заговорил. Просил прощения, говорил, что совершил ошибку. Страшную, чудовищную, дичайшую ошибку! Да, увлекся. Не разглядел. Идиот! Там же все было ясно.
Чужой человек, ничего общего, они с ней с разных планет, живут как соседи. Сын… Да, сына он обожает. Но сын не очень получился. Как говорят – неудачный. Куча проблем, даже стыдно рассказывать. В общем, Лидка, я как на острове, домой идти не хочу, а идти некуда. Вот такая расплата…
Лида молчала. Торжествовала, получив сатисфакцию? Вряд ли… Жалела его? Сама не понимала. И да, и нет. Ну в конце концов, она же не святая. Однако в душе что-то перевернулось, заныло, как застарелая болячка, зазудело, как давно успокоившийся укус.
– Разведись, – сухо усмехнулась она. – Тебе, кажется, не привыкать.
Он обреченно посмотрел на Лиду.