Три возраста Окини-сан. Том 2 - стр. 4
– Трюмно-пожарный дивизион в порядке?
– Да. Иду управляться. А ты, Вова?
– Мое дело проще – быть у адмирала на побегушках…
Эскадра уже миновала узость Корейского пролива, выстроясь в две кильватерные колонны, сбоку скользили крейсера и миноносцы, строй замыкали госпитальные суда – с женщинами и врачами. Поодаль из тонких «карандашей» труб отчаянно дымила плавучая мастерская «Камчатка», половину экипажа которой составляли питерские рабочие – добровольцы!
Старший офицер Македонский поторапливал людей:
– По местам, по местам! Того на подходе…
Желтое знамя Того реяло над броненосцем «Миказа». Коковцев поднялся в боевую рубку; здесь было не повернуться от множества офицеров и кондукторов, застывших возле приборов управления и расчетов стрельбы. Очень быстро наплывали с норда дымы броненосных сил Того. Клапье де Колонг докладывал о них так, словно читал раскрытую книгу:
– «Сикисима», «Асахи», «Фудзи», «Ниссин» и…
– Хватит! – велел ему флагман. – Здесь все!
Коковцев с особой ненавистью следил за крейсером «Идзумо», и эту ненависть разделяли сигнальщики на мостике:
– С утра пристал словно банный лист и не отлипнет… Во, гадье какое! Всыпать бы ему соли под кормушку…
Слева по борту двигался «Ослябя», а там, укрывшись под накатом башенной брони, плыл в сражение его сын, его кровь, его мозг, его характер… «Господи, спаси и помилуй Георгия!»
Стрелки машинных тахометров показывали шестьдесят восемь оборотов.
– Тринадцать сорок пять, – доложил время флагманский штурман Филипповский, у которого застарелый рак желудка, и потому эта битва любую его смерть превратит в лучезарную, почетную гибель во славу любезного Отечества…
С клацаньем упали на окна рубки броневые щитки, и Рожественский озирал противника через узкие смотровые щели:
– Я не понимаю Того, что он делает? И – зачем?
Взгляд на тахометры: 68 оборотов на винты давали лишь 9 узлов. Коковцев обратился к сигнальному кондуктору:
– А сколько выжимают японцы?
– Кажись, шашнадцать… сссволочи! Хороши бегать.
Форштевень «Миказы» крошил под собой высокий бурун. Того начинал охват головы русской эскадры – так гигантский питон-боа обнимает свою жертву за глотку, почти ласково, и Коковцев ужаснулся от увиденной им картины: все это было ему до боли знакомо – японцы «ставили палочку над «Т»!
– Того делает crossing the «Т», – доложил он флагману.
Идеи адмирала Макарова предстали в наглядном действии: японцы прикладывали к русским русскую же тактику. Зиновий Петрович уже почуял угрозу ведущим броненосцам, «Суворову» и «Ослябе»: он удачно и вовремя склонил эскадру на два румба вправо. Этим флагман избежал охвата своей «головы», но при повороте противника неизбежно выкатились килями на параллельные курсы. Сигнальный кондуктор прикинул дистанцию: