Три войны - стр. 13
– Теперича надо вставать Ваня, земля холодная, не дай Бог захвораем, совсем пропадем.
Два дня их не беспокоили, а на третий конвойный принес баланды и хлеба. Через десять дней карцерное заключение закончилось.
Опять потекли монотонные лагерные дни. Стихла боль от неудавшегося побега, но в душе гнездились отчаяние и злоба на неоправданные надежды, а тоска по дому была все сильнее и сильнее.
Наступила очередная весна, на одном из построений Василия, Ивана и еще десяток человек фельдфебель выкрикнул из строя. Отвели к коменданту лагеря, который объявил им, что они направляются на работу в частное помещичье хозяйство.
Голое, вытоптанное коровами поле тянулось вдоль дроги. В дали, возле леса виднелась черная полоска вспаханной земли. Не высокий круглолицый немец одетый в военную форму, подвел их к плугу, лежащему возле вспаханного поля. К которому были привязаны сыромятные вожжи.
Иван, дернув Василия за рукав и заглядывая ему в лицо, испуганно спросил:
– Я тута не понял, на нас что, вместо скотины пахать будут?
– Сам не видишь что ли? – раздражаясь, ответил Василий.– А не один ли хрен, что песок на платформу грузить, что плуг таскать, у них все равно для нас другой работы нету.
И уже через несколько минут, оба сослуживца и вместе с ними еще десять человек крепко сжимая в руках сыромятные ремни перекинутые через плечи тащили плуг вместо рабочего скота. Целыми днями они пахали пашню, а шедший за плугом немец подгонял их бичом. Что бы пленные не убежали, на ночлег их приводили в лагерь.
Сидя в темном полумраке лагерного барака, изнемогая от усталости, Иван чуть не плача жалобился другу: – Моченьки нет у меня больше Вася, таскать по полю эту железяку. Как со скотиной с нами обходятся, а жратва скудная – одна баланда. Мы что трехжильные?
– Верно ты гуторишь, мы с тятей на пахоте своего коня и то жалели. Три борозды пройдем и роздых ему давали. А тут без продыху день напролет горбатишься.
– А что им, этим подлюгам, жалко нас что ли? Сдохну я, так им в радость. Все одним русским солдатом меньше будет.
– Но ты паря не раскисай, – одёрнул его Василий. – Выдюжи. Как у нас в деревне гуторят, на терпении и мир божий держится. Знаешь, как мне хочется домой вернуться? По улице своей пройти, отца и мать увидеть. Вот поэтому и не ною, а терплю, сжимаю зубы от злости и унижения, но терплю.
– Я тоже хочу домой. Все сны в последнее время только о доме, – нисколько не стесняясь сослуживца, захлюпал носом Иван.
– Значиться так, когда на войну уходили, мы с тобой с чистыми помыслами, за веру, царя и Отечество воевать хотели, за други своя живот положить. А оно вон как случилось? Повоевать толком не успели и в плен попали. Не этого я хотел.