Три товарища и другие романы - стр. 142
Когда они минут через десять выбрались из этой полосы, Кестера было не узнать: он осунулся на глазах. Взглянув на Жаффе, он что-то пробормотал. Потом снова дал полный газ и снова прильнул к рулю, вглядываясь вперед холодными и уверенными глазами…
Как свинец плавилась в воздухе липкая духота.
– Еще не прекратилось? – спросил я.
– Нет, – ответил врач.
Пат взглянула в мою сторону. Я постарался улыбнуться ей. Получилась гримаса.
– Еще полчаса, – сказал я.
Врач поднял глаза.
– Еще полтора часа, а то и все два. Дождь идет.
Капли дождя с тихим звоном стучали по листьям кустов и деревьев. Я смотрел в сад ничего не видящими глазами. Давно ли мы вставали с Пат ночью, забирались в резеду и левкои, и Пат напевала детские песенки. Давно ли Пат проворным зверьком бегала здесь меж кустов по белеющей от луны дорожке…
Я в сотый раз вышел в сад. Делать там было нечего, и я знал это, но так ожидание становилось менее невыносимым. В воздухе висел туман. Я проклинал его, я знал, каково приходится Кестеру. В белом мареве вскрикнула птица.
– Да заткнись ты! – проворчал я в сердцах. Сразу вспомнились всякие россказни о вещих птицах. – Все это чушь! – бодрился я, однако не мог унять невольную дрожь.
Где-то в тумане жужжал жук, но не приближался… не приближался. Жужжал тихо и равномерно. Вот умолк. Вот зажужжал снова. Вот опять… И вдруг я вздрогнул – то был не жук, а машина, где-то далеко-далеко она на огромной скорости брала повороты. Я застыл на месте, затаил дыхание и напряг слух: вот оно опять, вот еще раз – тонкое назойливое жужжание, будто кружит осатаневший слепень. Вот звук стал слышнее – и я отчетливо различил мелодию компрессора. И тогда натянутый до предела горизонт наконец рухнул под натиском мягких волн бесконечности, погребя под собой ночь, отчаяние, ужас, – я бросился к двери со словами:
– Едут! Доктор, Пат, они едут! Я их уже слышу!
Врач, как было видно весь вечер, считал, что я не в своем уме. Он встал и тоже прислушался.
– Действительно машина, но другая, – сказал он наконец.
– Нет, нет, я узнаю мотор.
Он посмотрел на меня с раздражением. По-видимому, он считал себя заправским автомобилистом. По отношению к Пат он был сама снисходительность и само терпение, но стоило мне заговорить о машинах, как от очков его сыпались недовольные искры и он давал понять, что разбирается в этом лучше.
– Нет, это невозможно, – отрезал он и снова ушел в дом.
Я остался в саду. Я весь дрожал от нетерпения. «„Карл“, „Карл“», – повторял я. Теперь пошла череда приглушенных и резких ударных звуков – машина проезжала деревню, в бешеном темпе проскакивая между домами. Вот хлопки ослабели – машина пошла лесом, а вот мотор взревел уже близко – с нарастающим, неистовым ликованием, туман прорезали яркие фары, слепящий свет летел на нас вместе с грохотом… Врач был явно ошеломлен. Взвизгнули тормоза, и машина как вкопанная остановилась у садовой калитки.