Три товарища и другие романы - стр. 115
Альфонс не проронил ни слова, когда я вошел. Он бросил на меня взгляд и продолжал читать газету. Я сел за столик и погрузился в полудрему. Никого в зале больше не было. Я думал о Пат. И только о Пат. И о том, что я начудил. Я вдруг вспомнил все до последней детали. И все было против меня. Я один был во всем виноват. Просто спятил.
Я тупо смотрел на стол, а в голове моей закипала кровь. Меня душили горечь и гнев на себя самого. И беспомощность. Я, я один все погубил.
Внезапно раздался звон стекла. Это я в сердцах хлопнул что было сил по своей рюмке.
– Тоже развлечение, – сказал Альфонс и поднялся.
Он вынул из моей руки осколки.
– Не сердись, – сказал я. – Как-то забылся.
Он принес вату и пластырь.
– Поди проспись, – сказал он, – все будет лучше.
– Да ладно, – ответил я. – Прошло уже. Что-то вдруг накатило. Вспышка ярости.
– Ярость нужно погашать весельем, а не злостью, – заявил Альфонс.
– Верно, – сказал я. – Но это тоже надо уметь.
– Во всем нужна тренировка. Все вы норовите бить башкой о стенку. С годами пройдет.
Он завел патефон и поставил «Мизерере» из «Трубадура». Вскоре стало светать.
Я пошел домой. Перед уходом Альфонс налил мне стакан «Фернет-Бранка». Теперь в голове моей застучало помягче. И улица под ногами утратила ровность. И плечи мои налились свинцом. В общем, с меня было довольно.
Медленно поднимался я по лестнице, нащупывая ключ в кармане. И вдруг услышал в полутьме чье-то дыхание. Какая-то неясная, блеклая фигура сидела на верхней ступеньке. Я подошел поближе.
– Пат… – Я был ошарашен. – Пат, что ты здесь делаешь?
Она пошевелилась.
– Кажется, я немного вздремнула…
– Да, но как ты попала сюда?
– У меня ведь есть ключ от твоего подъезда.
– Я не это имею в виду. Я имею в виду… – Хмель прошел, я ясно видел перед собой обшарпанные ступени, облупившиеся стены и серебристое платье, узенькие сверкающие туфельки. – Я имею в виду – зачем ты сидишь здесь?
– Я и сама все время спрашиваю себя об этом…
Она встала и потянулась с таким видом, будто ничего особенного не было в том, что она всю ночь просидела здесь на ступеньках. Потом она потянула носом.
– Ленц бы сказал: коньяк, ром, вишневка, абсент…
– И даже «Фернет-Бранка», – сознался я и только теперь понял, что происходит. – Разрази меня гром, Пат, ты потрясающая девушка, а я чудовищный идиот!
Я одним движением подхватил ее на руки, отпер дверь и понес ее по коридору. Она лежала комочком на моей груди, как свернутый серебряный веер, как усталая птица. Я отвернул лицо в сторону, чтобы не дышать на нее перегаром, но видел, как она улыбается. И чувствовал, как она дрожит.