Три сестры мушкетера. Время поиска - стр. 3
Когда мы приземлились в Шереметево-2, я понял, что начисто забыл домашний телефон. Тогда я позвонил по служебному и услышал:
– Стойте, где стоите, мы за вами приедем.
Через пару минут ко мне подошел полнолицый молодой человек в кожаном плаще.
– Очень рад вас видеть, как добрались? – с искренней улыбкой сказал он и посадил меня в машину. – Едем ко мне, едем, едем.
Мы приехали на Лубянку, он показал пропуска, и мы на лифте поднялись прямо в его кабинет.
– Ну, что вам передал Цезарь? – спросил он, продолжая улыбаться.
– Да, собственно, ничего особенного – только два своих телефона: служебный, по которому я позвонил вам, и домашний, который я, к сожалению, забыл.
– Что вы говорите? И никак не можете вспомнить? – полнолицый явно посочувствовал мне.
– Никак, – пожал я плечами. – Прямо вот вижу этот листочек с написанными телефонами, только цифры совсем исчезли из головы.
– А тот телефон, по которому звонили сюда, помните?
– Вы, наверное, не поверите, но и его я тоже забыл, – мне стало нехорошо. – Правда.
– А вспомнить сможете? Ну, по порядку, вспоминайте…
– Я вошел в дом…
– Что вы увидели в доме, когда вошли?
– Яблоки…
– А животных? Котов, например?
– Котов я не видел.
– Почему?
– Они не едят яблок. Ведь, правда? Ведь не едят?
– Ладно, ладно, не волнуйтесь, – примирительно сказал он и протянул пачку «Кемела».
Я закурил. Он пододвинул ко мне пепельницу, спрятал «Кемел» в ящик стола и сказал:
– Сделаем так. Вы сейчас пойдете, погуляете, пообедаете, а часика в четыре встретимся на бульваре у памятника адмиралу Макарову.
Я понял, что он проверяет меня, и заметил:
– На Чистопрудном бульваре стоит памятник Грибоедову, на Сретенке – Крупской, на Гоголевском – Гоголю, а памятника Макарову в Москве нет.
– Не волнуйтесь, не волнуйтесь, в Москве пока еще много чего нет.
Я вышел на улицу и оказался напротив Большого театра. Невероятно, подумал я. Вместо зданий на Охотном ряду был ухоженный бульвар, где через каждые пять метров стояли памятники. Я узнал среди них Муция Сцеволу с перевязанной рукой, Карла Великого с соратниками, Робинзона Крузо с козами, Чарльза Дарвина, играющего в пристенок с мальчиками из пещеры Тешик-Таш, Ивана Сусанина, покупающего у китайца компас на Макарьевской ярмарке, Радищева, постамент которого был украшен надписью: «Обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй», Джакомо Казанову с песочными часами в одной руке и кастрюлькой, где варились яйца «в мешочек», в другой, Сперанского в окружении мясистых реформ и тот палец императора Николая Павловича, который вылез за край линейки при проектировании одноименной железной дороги.