Три сестры. Анна - стр. 12
4. Глава 4.
На вечер я пошла. Это был первый раз, когда Эрих пришёл в форме со всеми своими наградами и знаками отличия. Мысленно я очень повеселилась. Ведь у меня тоже должен был быть мундир. Хорошо бы мы смотрелись рядом. Оригинально.
Но всё веселье испарилось мгновенно, когда уже перед входом в здание, где должен был пройти этот вечер, Эрих упомянул, что этот вечер для своих офицеров устраивает командование четвёртой танковой армии. Я смотрела на мундир Эриха и понимала... На фронте он с сорок второго. С учётом военного времени и полученных наград, к марту сорок третьего явно уже был офицером и достаточно высокого ранга. Именно он, так открыто улыбающийся мне сейчас, мог быть среди тех, кто принимал решение о авианалётë и бомбардировке санитарных эшелонов под Харьковом. Эрих мог быть среди тех, кто принял этот приказ и поднял свой самолёт в воздух.
Может и вовсе, тот снаряд, из-за осколков которого мой отец получил смертельное ранение, был сброшен таким обаятельным Эрихом. А мне предстояло провести вечер среди тех, кто был виновен в гибели моего отца и ещё сотен и тысяч солдат Красной Армии. Я могла лично посмотреть в эти лица. Вот только ничего более я сделать не просто не могла, но и не имела права. Зато могла смотреть, слушать и запоминать.
Поздно ночью я готовила стенограмму для передачи, совершенно не мучаясь угрызениями совести или какими-то сомнениями.
А потом пришёл тот самый момент, когда советские войска вошли в Берлин. Центр города был превращён в оборонительный рубеж, настоящая крепость. Я и Дитта, как и все берлинцы, ходили копать рвы. Небольшой парк с мостиком над одним из каналов сохранился чудом. Только столиков на улице не было, а большие стеклянные окна пекарни были заколочены уродливыми досками.
С победой для меня ничего не изменилось. Фройляйн Анни по-прежнему помогала в аптеке, только теперь по несколько часов проводила в Берлинском отделе. В Германии оставались сотни диверсионных групп и ячеек. Ещё большее количество было тех, кто считал советских солдат захватчиками и пытался организовать сопротивление.
И вот самый интересный момент в этих рассуждениях заключался в том, что для этих борцов с оккупацией четырёх лет войны как будто и не было. Интереснее было только убеждение, что советские войска, если быть справедливыми, должны были остановить свое продвижение на границах Советского Союза. А они, такие варвары, пришли в Берлин.
Да и специально подготовленные подразделения, так называемый "Вервольф", требовал от нас напряжённой работы. Эти и вовсе не считались ни с чем. Уже после войны, в сорок восьмом, мы смогли выйти на активную группу вервольфовцев, готовящих взрыв в центре Берлина. Мальчишки, старшему шестнадцать лет. Удайся им их план, взрыв зацепил бы склад нашей роты охранения, сдетонировали бы боеприпасы. В том числе и те, что уже готовились на отправку. Да, погибло бы человек двадцать-тридцать наших солдат и офицеров. Потери среди мирного населения трудно подавались подсчётам. Но одно было однозначно, что перекрывали бы потери советских солдат в три-четыре раза. А скольких бы оставил на улице начавшийся пожар?