Три ошибки полковника Измайлова, или Роковое бордо. Полина и Измайлов - стр. 2

– А вот журналистика тут совершенно ни при чем. Я заговорил с тобой о Косареве, как со…

– Со сплетницей.

– Ты сказала. Не обидишься? – засмеялся он. И вдруг горько упрекнул: – Поль, не притворяйся. Будто мало ты со мной, с подругами, да с половиной города сплетничаешь.

– Сам такой, – гордо ответствовала я. – Все ваши расследования на три четверти есть собирание сплетен о жертвах и подозреваемых. И то, что вы называете сплетни фактами, ваша проблема.

– Невысокого же ты о нас мнения, – вздохнул Вик и мученически прикрыл глаза.

Подозреваю, чтобы подремать пару минут. Я воспользовалась паузой в нашей содержательной беседе и принялась лихорадочно соображать, чтобы соответствовать присвоенному мне Измайловым званию всезнайки. Если Вик заговорил о Саше Косареве, значит, либо тот кого-нибудь, либо его кто-то убил на святках. Именно тогда, когда я принципиально, вопреки традиции свожу общение к минимуму, прекращаю суетиться и, в сущности, ненадолго очеловечиваюсь. Какое безобразие! Уж с этакой-то новостью друзья – приятели могли бы пробиться через все условные заграждения. Хотели посмотреть на мои корчи, когда до меня до последней дойдет нечто сногсшибательное? Уже не получится, спасибо Виктору Николаевичу. Кстати, его обращение ко мне означало, что убойщики в теснейшем и темнейшем тупике. В иных ситуациях полковник о делах своих праведных молчит, как неродной.

И тут я прекратила соображать и начала осознавать. Сашка Косарев ни убить, ни заказать никого не мог. Получалось, что земного бытия лишили его – безумно богатого, да, но светлого, легко раздающего свое направо и налево. Не гуманно, по меньшей мере, по отношению к сиротам и инвалидам, которым он щедро помогал. И вообще, у кого рука поднялась? На Сашку! Уму непостижимо, зато душу вдруг защемило адски. Я схватилась за телефон.

– Поля, не спеши, – медленно попросил Измайлов, открыв глаза. И то была медлительность не сонного, но милосердного мужчины. – Разумеется, ты уже нарушила сове табу, подключилась к связи, и сейчас грянет твоя внесвяточная жизнь. Но я не все тебе сказал.

– Ты мне ничего не сказал. Что с Косаревым?

– Убит.

– И что еще сейчас можно говорить? – завопила я, раздираемая единственной потребностью – спрашивать народ. Ведь с полковником этот номер не проходит. Ему почему-то всегда надо только отвечать.

– То, что их с женой вместе… В спальне…

Меня даже на короткое горестное восклицание не хватило. И Валю тоже? Обоих весельчаков, симпатяг, знатных гостеприимцев разом? Хотя друг без друга они жить не собирались. Даже ездили и летали всюду вместе. Дескать, если суждена гибель в какой-нибудь катастрофе, погибнем вдвоем. Об этом же все знали! Мне стало на миг легче.