Три ошибки полковника Измайлова, или Роковое бордо. Полина и Измайлов - стр. 13

– Пожалуйста, Илья Дмитриевич, не называйте меня благодетельницей.

– Давайте без отчества. А как прикажете вас называть?

– Полиной.

– Полина, вы позволите еще булочку? Одна осталась. Наверное, в семью несли.

– Хотите, верьте, хотите, не верьте, но предназначала я их все себе. Размечталась обожраться и помереть молодой. Вы меня спасли. Берите, берите. Вот последний апельсиновый сок. Может, еще чего-нибудь купить? Сыра, колбасы, минералки?

– Нет, благодарю. Дома у меня полон холодильник. На чем мы остановились?

– На сознательных запоях.

– Именно! Понимаете, месяца за три – четыре все так осточертевает. А поквасишь несколько дней до одурения, потом кротко примешь похмельные страдания и, будто вчера родился. Никаких претензий к року. Уже то, что не трясет, что ванну принимаешь, что ешь – блаженство. Даже телевизор доставляет удовольствие. А как пишется! Но после воскресного эксперимента я, пожалуй, закодируюсь и передохну годик.

– Полироль попробовали?

– Будете смеяться, но боком мне вышло дармовое Бордо.

При этих словах Илья показался мне невероятно симпатичным типом. Начал он мне нравиться, так, на всякий свидетельский случай, когда небрежно показал пальцем в сторону своего дома. Но упоминание Бордо расположило меня к этому одутловатому творцу совершенно.

– Неужели и французские вина подделывают?

– Наверняка. Но тут, Полина, я сам виноват. Потянуло работать. Решил выбираться из запоя, день продержался на рассоле, но в половине второго ночи или около того смалодушничал и выполз опохмеляться. На улице понял, что переоценил свои силы, – ноги дрожат, лоб в испарине, руки ходуном ходят. Завернул за угол, хотел дойти дворами до круглосуточной лавки с пивом. Была оттепель, и такой мерзкий ветер продувал до души. А в душе – хаос. Смотрю, какой-то мужик ставит в мусоросборник бутылку. Не кладет, подчеркиваю, не бросает, а ставит. Потом садится в машину и уезжает. Я, Полина, верю в милосердие Неба по отношению к художникам. Ну, от кого нам еще добра ждать? И пьяный не брезглив. С кем только из горла не пил, за кем только не докуривал. Тоже, знаете, чтобы заставить себя ценить проклятые материальные блага. Злоупотребишь, отойдешь немного, и собственный дом, качественное спиртное, дорогие сигареты уже не кажутся отвратительной помехой творчеству. Потому что выстрадал все… Я съем булочку и выпью сок.

– Пауза вам не повредит.

– Вы все тонко понимаете. Многие нашего брата, за которого профессию выбирает диагноз, осуждают, – пожаловался Илья.

И принялся за остатки выпечки. Я же впала в редчайшее для себя состояние экономии интеллектуальной энергии. Ни о чем не размышляла, ничего не загадывала и не просчитывала. Просто сидела и всем тленным и бессмертным в себе понимала: я раскрыла убийство Вали и Саши Косаревых. Случайно и легко. Сейчас Илья доест, опишет мужика, расставшегося с отравленным огромной дозой снотворного вином, его машину, и полковнику Измайлову со товарищи нечего будет делать.