Три одиночества. Созидающий башню: книга II - стр. 5

Лиловое облако, которое до сей поры загораживало луну, отползло в сторону, и ночное светило тут же превратило непроглядный мрак в молочный кисель. Кира задрала голову вверх, и ей показалось, что лунный лик выглядит как-то странно. Луна смотрела со своего небесного насеста на ночную путешественницу с сожалением и даже, пожалуй, с осуждением.

– А ведь у этой стервы есть повод меня осуждать,– внезапно пришло на ум Кире. – До того рокового дня, когда Семён едва меня ни пристрелил, я была уверена, что не оставлю его ни при каких обстоятельствах, что даже угроза жизни не заставит меня от него отказаться. Ну и как, не заставила?

Луна беспечно проигнорировала сей сеанс самобичевания, и Кире отчего-то сделалось обидно за себя. В конце концов, они с Семёном всё равно не могли бы оставаться вместе, ведь это грозило смертью не только им обоим, но и Тиночке. Орден не стал бы миндальничать с невинным ребёнком, пустил бы в расход вместе с родителями.

– Это не моя вина, что Семён погиб,– обиженно заявила Кира, обращаясь к луне. Увы, несмотря на пафос, в её голосе можно было без труда уловить неуверенность. – Его смерть – это расплата за предательство. Семён бросил меня одну с ребёнком и спал с Тиночкиной няней,– последняя фраза прозвучала совсем уж невнятно. – В конце концов, он собирался меня убить.

Луна опять не ответила. Впрочем, Кире и не требовался ответ, с некоторых пор она отлично научилась спорить сама с собой. В ней словно поселились две личности: одна рассудительная, хладнокровная и агрессивная, а вторая эмоциональная, ранимая и очень несчастная. Эти двое никак не могли друг с другом договориться, доводя Киру до отчаяния. Вот и сейчас вторая половинка не смолчала, услышав обвинения первой.

– Ему просто не оставили выбора,– теперь голос Киры звучал как бы отстранённо,– один из нас должен был умереть. Вот он и умер, чтобы я могла жить дальше.

– Может быть, он просто не смог убить мать своего ребёнка,– возражение было так себе, и Кира не решилась произнести его вслух, но внутреннему голосу этого и не требовалось.

– Ну чего я бешусь, словно у меня спёрли последнюю корку хлеба? – свои претензии она опять обратила к луне. – Это он умер, а у меня всё хорошо, я люблю своего мужа и Тиночку, и Мартина. У меня есть дом, интересная работа, семья,– с этими словами Кира жалобно всхлипнула,– я им нужна, и они меня тоже любят. Но почему…,– она не договорила, потому что горло сдавило болезненным спазмом, и слёзы заструились по её щекам.

Луна снова промолчала, только по её бледному диску промелькнула призрачная тень. Может быть, просто облако на секунду заслонило ночное светило, или невидимая рука смахнула непрошенную слезу с лунного лика. Иногда даже луна может заплакать.