Три невесты Черного ворона - стр. 43
- Лил, а ты случайно в него уже не влюбилась? В Ворона? Ну а что? У тебя ведь это быстро. Встретила Фелиса – влюбилась. А раньше? Мирта рассказывала, как ты бегала на свидания к лесничему. Тоже все быстро получилось?
Вот так… чего только не узнаешь от посторонних о собственной сестре-близнеце. За которую себя выдаешь. Лесничий? Серьезно? И, кстати, с чего я вообще взяла, что они с Кьярой были подругами? Разве не бывает такого, когда девушки при встречах улыбаются, целуются-обнимаются, а сами готовы друг другу глаза выцарапать?
- Кьяра, оставь уже Лил в покое, - снова вступилась за меня Веда. – Даже если и так, тебе-то что? Нам же лучше. Пусть забирает его себе.
- А ты, дорогая, на Керта нацелилась? – голос Кьяры взвился в небо. – Зря. Мне служанка сказала, у него есть подружка.
- Да. На которой он не может жениться, - Веда была невозмутима.
- Но и у тебя тоже ничего не выйдет. Неужели ты думаешь, Ворон позволит своей невесте, пусть ненужной, выйти замуж за кого-то другого? Нет, мы останемся здесь – старыми девами. Без надежды даже на тайную любовь какого-нибудь привратника.
Я встала, отряхнула платье.
- Простите, девочки, я пойду к себе. Голова разболелась. Наверно, из-за грозы. Уже тучи собираются.
В спину ударило ядовитое:
- А ты не беременна, Лил? Вчера тебе было дурно, сегодня голова болит. Вот ведь будет смешно!
20. 19
Спасибо, сестричка! Где бы ты ни была, что бы ни делала. Надеюсь, уши у тебя красные, как солнце на закате. Потому что думаю я о тебе не самые приятные вещи.
Только сейчас до меня дошло, почему она делилась со мной своими секретами так избирательно. Лесничий? О нем я не слышала ни слова. Хотя прошлым летом сестра действительно частенько убегала из дома без меня. Говорила, что идет к подругам, которых я не знаю, мне будет с ними неинтересно. А вот о Фелисе рассказывала, но такое, от чего меня бросало в жар. И хотелось ее убить, когда представляла это. Зачем?
Да именно поэтому. Я никогда не говорила, что он мне нравится, но наверняка Лилла поняла это. Сразу поняла. И старалась сделать мне больно.
Но за что? Чем я перед ней провинилась? Может, тем, что слишком похожа на нее? То же лицо, та же фигура. Она не была единственной, неповторимой – и поэтому всеми силами старалась превратить меня в свою бледную тень. И ей это удалось… почти удалось.
Окно спальни было открыто, но ни малейшее дуновение ветерка не касалось тонкой белой занавески. Духота давила, заставляя хватать воздух приоткрытым ртом – как полуживая рыба на прилавке торговца. Я легла на кровать и взяла с ночного столика книгу стихов, которая раскрылась там, где была заложена.