Три мушкетера. Д'Артаньян - стр. 9
Кардинал де Ришелье. По мнению многих, именно его руки в красных перчатках крепко держали королевство Франции. Друг королевы-матери, Марии Медичи, он третий год занимал пост первого министра, и, как говорили, король прислушивался только к нему. Умный, хитрый, безжалостный, он вдобавок имел собственную гвардию под командованием капитана Жюссака, давнего и открытого врага де Тревиля, капитана королевских мушкетеров. Их соперничество забавляло весь Париж и бесило Ришелье, ведь каждое поражение гвардейцев в схватке с дерзкими мушкетерами вызывало смех над ним самим и наносило ущерб его влиятельности.
Однако Ришелье был терпелив и хитроумен. Он не сомневался: рано или поздно удастся обуздать безудержный молодняк и убрать со своего пути всех, кто осмеливается ему противостоять.
Между придворными вокруг стола полыхал спор.
– Наш долг избавить королевство от еретиков! – воскликнул старец, первым поддержавший Гастона Орлеанского.
– Так значит, вы хотите не войны, а крестового похода? – осведомился король.
– Один Бог! Одна страна! Одна религия! – возбужденно выкрикивал его брат.
Недовольный Людовик опустил на стол кулак, и макет собора покачнулся.
– Довольно, господа! – повысил он голос. – Замолчите! Мне не нужна новая Варфоломеевская ночь!
Гастон Орлеанский опустил голову.
– Колокола собора Сен-Жермен-л’Осеруа будут звонить на этот раз в честь вашего венчания, Гастон, а не в знак дозволения резать гугенотов, как это было 23 августа 1572 года. Вы упомянули Бога, брат мой? Так хочу напомнить: наш отец погиб от руки католика. Советую вам быть осторожнее с излишне набожными друзьями.
– Ваше Величество намекает… – снова заговорил граф де Шале.
– Намекаю? Не вижу нужды. Я король, – оборвал его Людовик.
Граф взглянул на Гастона Орлеанского, как бы спрашивая совета, и затем смиренно приблизился к государю.
– Дворянство мечтает лишь об одном, сир: сражаться за вас. Мы ваши верные друзья и…
Кардинал де Ришелье, не принимавший участия в споре, оборвал молодого человека ледяным тоном:
– У короля нет друзей, у него есть подданные и враги. Пришла пора показать, что мы все его подданные. Не так ли?
Кардинал орлиным взором обвел собрание. Головы склонили все, но не все охотно. Королева безучастно сидела в своем кресле. Граф де Шале, неумело скрывая недовольство тем, что его так грубо оборвали, повернулся к величественной пожилой даме, державшейся в стороне от спорящих. Богато расшитое платье, прямая спина, высоко поднятая голова – королева-мать, Мария Медичи.
– Мадам, – обратился к ней граф, – молю вас…