Три момента взрыва (сборник) - стр. 48
Он слышал голоса Софии и Уилла, но слов не разобрал. Его ухо уловило знакомый звук – кто-то открыл банку с шипучкой, – и ему захотелось пить.
Уже у самой красной палатки Маккалох услышал шепот.
Окна были закрыты, пластиковые занавески опущены. Луч фонарика круглым светлым пятном скользнул изнутри по матерчатой стенке. Маккалох ступал теперь совсем тихо, особенно заботясь о том, чтобы его тень не падала на палатку.
Внутри была Гилрой.
Торопливо нашептывая слова, она вела долгий тихий монолог. Маккалох приложил ухо к палатке. Голос то понижался, то снова повышался, напряженный, но контролируемый.
– Каждую ночь я пытаюсь, – сказала она. Помолчала, как будто вслушиваясь в ответ. – Сейчас ничего уже не изменить, все останется так, как есть. Ты знаешь это. Многое теперь не такое, как раньше, но многое осталось прежним. Так что давай. Пожалуйста. Давай.
Поверхность палатки едва заметно вибрировала в такт ее словам. Ее голос постепенно стихал, замирал, истончался до пределов слышимости. Она стояла на четвереньках или на коленях.
– Давай же, – повторила она. – Что тебе для этого нужно? – Голос сделался совсем глухим. Наверное, она наклонилась и произносила слова близко к земле. Прямо в землю. – Чего ты ждешь? Я сделаю все, что смогу. Давай же.
Она говорила все тише и тише, пока, наконец, Маккалох вовсе не перестал различать слова, только молящий шепот. Потом она, видимо, передвинула свой фонарь, потому что на ткани палатки вдруг вспыхнули созвездия разноцветных огней. Наверное, она специально направила луч в слепок конечности или в половинный торс, чтобы вызвать этот световой взрыв, подумал Маккалох.
Он услышал, как она с усилием закряхтела. Наверное, что-то поднимала, какую-то тяжесть. Он представил себе, как она баюкает это что-то, прижимая его к груди, словно ребенка.
Повсюду уже погас свет. Мимо текли минуты – тягучие, темные, беззвучные.
Наконец Маккалох услышал, как она встает и отряхивается. Палатка вздрогнула, когда она сначала просвистела «молнией», а потом откинула входной клапан.
Пока она выбиралась наружу, сквозняк колыхнул ближайшую к Маккалоху занавеску и слегка сдвинул ее в сторону. Теперь можно было заглянуть в темное нутро.
Убедившись, что она не возвращается и никто другой тоже не идет, он включил свой фонарик и направил его тонкий луч прямо в кристаллизованные останки.
Взрыв света заполнил палатку. Огненная метель заплясала внутри, то рассыпаясь отдельными сполохами, то снова сливаясь в единое пламя, несравненно более яркое, чем то, которое вызвал луч от фонаря Гилрой, такое яркое, что Маккалох испугался, ахнул и даже не сразу нашарил кнопку своего фонарика.