Три месяца на любовь - стр. 23

— Да ладно тебе, — отмахнулась она и вдруг сделала глаза кота из «Шрека»: — Свет, а давай что-нибудь устроим на выходных? У меня уже нет никаких сил сидеть и страдать в ожидании звонка Литвинова. Не хочет — ну и хрен с ним. Я себя тоже не на помойке нашла, — горделиво заключила она.

— Тебе напомнить, чем закончился наш последний выход в свет?

— Это всё потому, что у нас мотивация неправильная была. Сама же говоришь, что у тебя был приступ горя. А теперь мы будем праздновать!

— Боюсь спросить, что именно…

— Нашу молодость, свободу и независимость!

О том, что ещё лет через пять сей факт из причин для гордости превратиться в повод погрустить, я предпочла умолчать. К тому же у меня уже начал намечаться примерный план действий. Идея была, конечно, идиотской, но…

— Поехали за город, а? — продолжила мечтать Лера. — СПА, бассейн и всё такое. Целые выходные вдали от всех этих м… чудаков.

— Не, на выходные не могу. Репетиторство.

— А перенести?

— Окстись, какое перенести? ЕГЭ через месяц, у народа уже нервная икота и справочник Штоля под подушкой. Мне не простят дезертирства. Так что… давай как-нибудь в городе?

Лера скривилась, но приняла, я же, чтобы совсем уж не казаться занудой, поспешила заверить её:

— Но обещаю придумать что-нибудь интересное и… трезвое.

— Света!

— Лера.

***

Я всегда была трусихой. Сколько себя помню. Особенно в том, что касалось общения со сверстниками. В подростковом возрасте мне проще было мысленно грохнуться в обморок, чем заговорить с кем-то малознакомым, особенно если этот кто-то был… мальчиком. Во многом это было связано с моим весом. Привыкшая к постоянным подколкам и насмешкам, помноженным на вечные маменькины нравоучения «Втяни живот» и «Будь тише», я буквально впадала в ступор при общении с людьми.

С годами стало проще, особенно после педагогического и работы в школе — здесь хочешь не хочешь, а научишься коммуникации. Но вот в повседневной жизни… от меня зачастую было мало толку. Впрочем, вы и сами могли догадаться, вспомнив все мои злоключения последних пары недель.

Обычно у меня было два режима функционирования: «строгая училка» и «искательница приключений», и ни один из них не отличался адекватностью.

Грядущие судьбоносные перемены вдруг пробудили во мне… если не дух авантюризма, то непонятную мне решимость. А может быть, это Леркины терзания разбередили мою душу и пробудили совесть.

— И вот как ты её бросишь в таком состоянии? — противным голосом гундели мои моральные принципы.

— Пф-ф-ф, — закатывала я в своих фантазиях глаза, — можно подумать, у неё впервые раздрай из-за мужика.