Три Л Том 1. Големы - стр. 25

– Нет, не замаялся. Лёша сегодня спокойный был, только перед прогулкой капризничать стал. А так весь день с книжками возился. Он уже бойко читает, как второклассник. Я отчёты лабораторий разбирал, приказы писал. С Лёшкой намного легче, чем… У тебя же их двенадцать, считая с этим оболтусом, а со мной – все тринадцать.

– Нет. – Лена повернулась к учёному. – Одиннадцать. Вас я считаю своим другом, а он… Он – не они. Может, пора домой? Ужинать надо, да и темнеет уже.

– Я сегодня воспользовался своим правом руководителя и распорядился накрыть стол во-он в той беседке. Как раз должны всё приготовить. Пойдём?

В беседке на самом деле накрыли праздничный стол с запечённой курицей (Лёшка, как и все дети, очень любил хрусткую корочку), яркими салатами, настоящим лимонадом и даже тортиком, на котором красовались шесть свечей: они одновременно символизировали шесть месяцев со дня рождения Лёшки и шесть лет его психологического возраста.

– А Митька куда сядет? – Парень оглядел беседку, в которой стояло всего три плетёных кресла.

– К тебе на колени, – улыбнулся Лев Борисович. – Он ещё совсем маленький, а ты уже большой. Ты должен его защищать и помогать ему.

– Хорошо. – Лёшка серьёзно кивнул. – А ты мне что подаришь?

– Скоро узнаешь.

Постепенно темнело, на дальних аллеях зажигались фонари, но беседка почему-то оставалась не освещена. Лев Борисович взглянул на слабо светящийся экранчик ко́ма: этот браслет-коммуникатор, настроенный на одного единственного владельца, заменял в центре привычные телефоны, служа одновременно и пропуском и, как подозревала Лена, средством слежения за недостаточно лояльными сотрудниками.

– Ну что же, пора. Обычно на день рождения дарят разные вещи, но у меня для тебя другой подарок. Сегодня ночью будет самый яркий звездопад, и ты его увидишь. Тебе не нужно рано ложиться спать, мы вообще не пойдём сегодня домой. Мы будем лежать вон там, смотреть на звёзды, говорить обо всём и загадывать желания.

В траве стрекотали цикады, тонко звенел комар, не решаясь подлететь к аппетитным, но почему-то отпугивавшим его людям – Лев Борисович специально захватил с собой репелленты, – тихо шумели от лёгкого ветерка кроны деревьев и ярко светился Млечный Путь, всё чаще перечёркиваемый полосами от падающих метеоров.

– Вот мой подарок, – тихо сказал учёный. – Вам обоим. Целый мир. Если ходить, склонив голову, то не увидишь ничего, но если выпрямиться, взглянуть вокруг и в небо, то увидишь Вселенную. Запомни это и никогда не склоняй головы!

Выложенная плиткой дорожка петляла между деревьями старого кладбища, утреннее солнце вспыхивало искорками в оставшихся после ночного дождя каплях, срывавшихся с ещё по-весеннему голых ветвей, в воздухе стоял запах мокрой земли и прелой листвы. Он уже год не приходил сюда. Некоторые люди ходят на кладбище едва ли не каждый день, уверенные, что души их близких живут рядом с могилами. Он лишь улыбался про себя этому суеверию. Сам он был атеистом. Почти. Потому что не мог избавиться от уверенности: смерти нет. Есть смерть тела, и он с ней очень хорошо знаком. А сознание? Когда-то он убеждал себя, что всё сводится к работе мозга, физическим и химическим процессам, и сознание погибает вместе с телом. Но так и не смог себя в этом убедить. Работа над искусственным интеллектом прибавляла сомнений. Теперь он уже не боролся со своей верой в бессмертие души, но всё так же не выносил «откровений» приверженцев любых религий: они ведь