Три китайских царства (сборник) - стр. 32

152 г. до н. э. был кульминационным периодом хуннского могущества и началом двадцатилетнего мира, нарушенного в 133 г. императором У-ди. Последний начал новую войну, продолжавшуюся до 90 г. до н. э. и окончившуюся лишь обоюдным истощением сил. Но специфика этой войны совершенно иная, и поэтому она должна быть рассмотрена особо.

Вернемся к первоначальному тезису. Если бы хунны были просто степные грабители, то, добившись таких успехов, они ни за что не прекратили бы войну и набеги. На самом деле наблюдалось совершенно иное: как только была решена проблема менового обмена, война прекратилась, и для обеих держав наступил период экономического роста. Установившееся положение устраивало хуннов и широкие слои китайского народа, но отнюдь не устраивало императорское правительство династии Хань.

На основании всего изложенного можно сделать общий вывод: не хуннское «варварство», а отрыв правящей верхушки Ханьской империи от народа и его интересов стимулировал кровавые войны, закончившиеся разгромом хуннского народа и падением династии Хань.

Проблема тождества азиатских хунну III в. до н. э. и европейских гуннов IV–V вв. н. э. в течение 200 лет считалась нерешенной в европейской исторической науке. В свое время К. Иностранцев, исследуя эту проблему, пришел к выводам, которые имеют основополагающее значение и сейчас.

1. «Кочевавший к северу от Китая… народ хунну образовался из усилившегося турецкого (тюркского. – Л.Г.) рода. Значительная часть подчиненных племен состояла тоже из турков, хотя… в состав государства входили другие племена, как то: монгольские, тунгузские, корейские и тибетские».

2. «После распадения государства на две части (вызванного скорее политическими и культурными причинами, чем этническим различием…) северные хунну не могли сохранить самостоятельность, и часть их выселилась на запад… Хунну прошли… через Дзунгарию и Киргизские степи и вступили в Восточную Европу во второй половине IV в.».

3. «В Северо-Западной Азии и в Восточной Европе турки хунну, или гунну, столкнулись с другими племенами. Прежде всего на их пути стояли племена финские. Чем далее двигались гунны, тем более редел среди них турецкий элемент. Весьма вероятно, что между подданными Модэ и Аттилы было мало общего. Однако нам кажется несомненным, что вторжение грозных завоевателей IV–V вв. находится в связи и вызвано переворотами на крайних восточных пределах Азии»[33].

Эту точку зрения оспаривал 20 лет спустя американский историк Отто Мэнчен-Хелфен[34], который сформулировал следующие три положения: 1) теория, согласно которой гунны (Huns) самостоятельно пришли с Дальнего Востока, не может быть поддержана ни прямыми, ни косвенными письменными или археологическими доказательствами; 2) нет доказательств того, что гунны и хунны (Hsiung-nu) говорили на одном языке; 3) искусство гуннов, насколько оно известно, коренным образом отлично от искусства хунну (там же, с. 243).