Три гроба - стр. 40

– Уж точно не о Трансильвании, – буркнул суперинтендант. – Скорее вызывает ассоциации с Диким Западом, Биллом Буффало, индейцами. Постойте! А не потому ли вы спросили у нее, бывал ли Гримо когда-нибудь в Соединенных Штатах?

Доктор Фелл виновато кивнул:

– Я подумал, что это вполне невинный вопрос, и она на него ответила. Конечно, он мог купить эту фигурку в американском сувенирном магазине, но… Гм, Хэдли… дело в том, что я был в Венгрии. Я ездил туда, когда был бодрее, моложе, только-только прочитав «Дракулу». Трансильвания была единственной европейской страной, в которой разводили буйволов. Их использовали как быков. Венгрия славилась разнообразием религиозных течений, тогда как вся Трансильвания исповедовала унитарианство. Я спросил у мадам Эрнестины, она подтвердила. А потом я сделал ход конем. Если бы Гримо просто был как-то связан с соляными шахтами, это не имело бы большого значения. Однако я упомянул единственную тюрьму в Трансильвании, где заключенные работают на соляных копях, Зибентюрмен, а это название переводится как «Семь башен», даже не произнеся слово «тюрьма». Это сразило ее почти наповал. Теперь, я думаю, вы понимаете смысл моего замечания про семь башен и несуществующую страну. И ради всего святого, мне сегодня кто-нибудь даст спички?

– Вам их уже дали, – ответил Хэдли, делая несколько шагов вперед и принимая сигару от теперь уже смягчившегося и сияющего доктора Фелла. – Да, пока что вcе более-менее сходится. Ваш выстрел вслепую в сторону тюрьмы все-таки попал. Но сама основа, на которой вы строите свою теорию, то есть предположение, будто эти три человека являются братьями, – это чистой воды спекуляция. Более того, мне кажется, это самое слабое звено во всем деле…

– Ах, ну допустим. И что тогда?

– А вот это ключевой момент. Предположим, Гримо не пытался нам сказать, что его застрелил человек по имени Хорват, а просто зачем-то говорил о себе. Тогда убийцей может быть кто угодно. Однако если ваша теория о трех братьях верна, тогда все просто. Мы возвращаемся к версии, в которой в него все-таки выстрелил Флей или другой брат. До Флея мы можем добраться в любой момент, но вот что касается третьего брата…

– Вы уверены, что узнаете его при встрече? – задумчиво спросил Фелл.

– В смысле?

– Я сейчас думал о Гримо. Он идеально говорил по-английски, идеально исполнял роль француза. Не сомневаюсь, что он действительно учился в Париже, эта мадам Дюмон тоже, скорее всего, шила костюмы для Оперы. Как бы то ни было, на протяжении почти тридцати лет он расхаживал по Блумсбери – суровый, но доброжелательный и безобидный, с этой его аккуратно подстриженной бородой и квадратным котелком. Безмятежно читал лекции, сдерживал свой импульсивный темперамент. Никто и не мог заподозрить в нем дьявола, хотя мне представляется, что это был довольно коварный и гениальный дьявол. Но ни один человек этого даже не подозревал. Он мог бы побриться, завести привычку носить твидовые костюмы и пить портвейн – а там и сойти за какого-нибудь британского сквайра. Да за кого угодно… И вот что с его третьим братом тогда? Он вызывает у меня наибольшее любопытство. Вдруг он где-то рядом, среди нас? Скрывается под той или иной личиной, и никто не знает, кто он на самом деле.