Три грации на обочине - стр. 28
– Я тоже с данным фактом впервые встретилась, – вставила Ольга. – Более того, никто из коллег с подобным не сталкивался.
– Значит, будем заводить уголовное дело.
– Считаешь, оснований достаточно?
– Более чем.
Объяснять, что за основания, он не посчитал нужным, тем самым немножко обидев Оленьку. Она тут распиналась, фактически намекнула, что готова стать его правой и левой рукой при расследовании сложного дела… Умный понял бы, но у Терехова функция понимания находится в труднодоступном месте, или он прикинулся, будто не уловил намека.
Оля переплела пальцы рук, уложила их на папку, которую принесла, потом отвернула лицо к окну – уж и не знала, чем еще взять Павлика. Однако, не являясь слабенькой курицей, которая легко уступает место более сильным пернатым, она вернулась к деловому тону, ибо выигрывает терпеливый и настойчивый:
– Хочу дополнить. Девушка явно из приличной семьи…
– Что ты называешь приличной семьей?
– Из обеспеченной. Состоятельной.
О, вот теперь на его лице появилась заинтересованность:
– А это по каким таким признакам определила?
– Маникюр, педикюр, укладка волос – услуги такого качества оказывают в очень дорогих салонах. Сама девочка не могла заработать в силу возраста, следовательно, деньги дают родители. Думаю, они в отъезде, поэтому не подняли тревогу, сентябрь – лучшее время для отдыха. А тебе с оперативниками следует поискать след девочки в учебных заведениях, она наверняка студентка.
– Спасибо, Оля, это ценная идея.
Дождалась! Они-с похвалили! А кому обязана она похвалой? Разумеется, Лиле. Больше нечем порадовать Павлика, он такой, что и попросит ее из кабинета, значит, пора действовать:
– Слушай, Павел, меня приятельница подвела: договорились пойти в театр, я купила билеты, а она не может – мать в больницу попала с инсультом. Не составишь компанию? Клянусь, даже за билет не возьму.
– Спасибо, Оля, я бы с удовольствием, но… не люблю театры. Да и мама требует, чтобы я сопровождал ее сегодня к другу отца на юбилей.
– Жаль, билет пропадет. Ладно, еще поищу любителей…
Не успела договорить, как вздрогнула от противного окрика сзади:
– Марихуана! Ты?
Ольга обернулась… Ну да, самый гадостный опер стоял в дверях, самый ехидный и беспардонный, косящий под простачка-дурачка, что не вязалось с обликом принца из грез девиц пубертатного периода. Ольга терпеть не могла эту породистую физиономию с вечной улыбочкой идиота, как будто в его жизни одни пирожные падают с неба на голову. Ей никогда не нравились светлые шатены, по ее мнению, в них таится нечто фальшивое, начиная от цвета волос, будто выкрашенных в неестественно ровный серый колер, и таких же светло-серых глаз. А у этого типа еще и нос горбатый – коршун просто. И не выносила фигуру качка, характерную для бандюков с одной извилиной – мозги нечем занять, вот и упражняют мышцы. А его дурацкий юморок, понятный только «избранным»… уф! Ольга поднялась, прощаясь с Павлом: